Дейв представил себе план сорок пятого этажа. Коридор, в котором он угодил в ловушку, вел на восток, проходя мимо полудюжины служебных помещений — комнатушек, которые занимали помощники и референты руководящих работников. Двери этих кабинетов располагались примерно в двенадцати футах друг от друга. В дальнем конце коридор пересекался с другим, идущим по периметру здания. Там обитало руководство.

Да, кстати. Пожарные выходы. Их было три: тяжелые металлические двери, выходящие в лестничные колодцы. Один из них располагался… за этим коридором, но где? Примерно в двадцати-тридцати футах. Если Рэнсом настолько хорош, как Дейв предполагает, то Дейв превратится в покойника задолго до того, как добежит туда.

«Но с другой стороны — ты и так, считай, покойник. Рэнсом ведь упомянул про вооруженную группу. Они, возможно, внизу, в вестибюле, ждут лифта. Шевели извилинами, приятель, тебе осталось дышать три-четыре минуты».

Насмешки внутреннего голоса заставили Дейва скривиться. Рэнсом. Его единственный способ выбраться наружу — пройти мимо Рэнсома. Дейв приложил ладонь рупором ко рту и позвал:

— Эй, Рэнсом!

— Да, мистер Эллиот? Чем могу помочь?

Голос Рэнсома звучал ровно и безучастно. Если что в нем и чувствовалось, так это расслабленность.

— Я сожалею насчет вашего друга, Карлуччи.

— Не переживайте. Я его почти не знал.

— Вот и хорошо. Кроме того, я думаю, вы должны признать, что это ваша вина.

— Да ну? И почему же?

В голосе Рэнсома не слышно было ни малейшей заинтересованности.

— Вы тут за старшего. К тому же вам следовало бы понимать, что, если я прошел мимо Берни, я почти наверняка забрал его оружие.

Последовала короткая пауза, потом Рэнсом отозвался:

— Засчитано.

Голос его по-прежнему был совершенно бесстрастен.

«Что ж, эта идея не работает. У тебя не получается заставить его потерять самообладание. Кстати, на что спорим, что вооруженная группа уже в лифте?»

(«Думайте, джентльмены. Думайте быстро и думайте хорошо».)

Дейв оглядел свой закуток. Тот был чуть больше трех футов в глубину, со стенами, оклеенными, как и все здешние кабинеты, плотными бежевыми обоями. В шести местах в покрытии зияли рваные отверстия, а за ними виднелась пустота. И больше ничего, не считая небольшого красного ящичка с надписью «Пожарная сигнализация».

Дейв протянул левую, забинтованную, руку, рывком распахнул ящичек и дернул за рычаг. По коридорам разнесся пронзительный вой сирены. Он напоминал вой циркулярной пилы, вгрызающейся в лист металла; у Дейва даже зубы заныли.

Рэнсом крикнул, перекрывая сирену:

— Зря, мистер Эллиот! Мы просто скажем, что это была ложная тревога.

— А вы подумайте, Рэнсом! — крикнул в ответ Дейв.

— Что вы… Ага! Отлично, мистер Эллиот. Вы остановили лифты, верно? Инструкция требует, чтобы при пожарной тревоге они автоматически возвращались на первый этаж. Превосходный шаг. Просто великолепный.

— Спасибо.

— Мои поздравления. Вы выиграли некоторое время, хотя я полагал, что у вас его не будет. Однако не сомневайтесь, мои люди воспользуются лестницами.

Кажется, Рэнсом умолк. Нет, не умолк. Дейв расслышал его голос, заглушаемый сиреной. Вероятно, он объяснял кому-то по радио сложившуюся ситуацию.

«Хм. Скверно. Тебе не нужно, чтобы он говорил со своими людьми. Тебе нужно, чтобы он разговаривал с тобой».

— Рэнсом!

— Слушаю, мистер Эллиот.

В тот самый момент, как Рэнсом отозвался, вой сирены стих. От внезапно наступившей тишины Дейв вздрогнул.

(«Вы не должны паниковать. Вы не должны съеживаться от страха».)

— Рэнсом — это ваше настоящее имя?

— Нет.

— А Джон?

— Нет.

— А вы не хотите сказать мне, как вас зовут на самом деле?

— Нет.

— Вы не возражаете, если я буду звать вас Рэнсомом? Или лучше Джоном?

Рэнсом подумал.

— Лучше Рэнсом.

— Отлично, пускай будет Рэнсом. Мистер Рэнсом, я хотел бы попросить вас об одной услуге.

— Валяйте.

— Скажите, почему вы здесь? В смысле, из-за чего все это?

— Извините, не могу. Могу сказать лишь одно: ничего личного. Надеюсь, вы это оцените.

Дейв подпустил в голос горечи.

— Премного благодарен. Но почему вы не можете мне сказать? Это что-то такое, чего мне не следует знать?

— В этом роде.

«Он принюхивается к приманке. Теперь попробуй немного поныть».

— Ну тогда ладно. Но какие у меня варианты? Мы не могли бы договориться?

— Боюсь, нет, мистер Эллиот. Из этой ситуации есть только один выход. Лучшее, что я могу предложить вам, — сделать это безболезненно. Припомните ваш военный опыт — и вы поймете, что́ я имею в виду.

Дейв прикусил губу. Что этот человек знает о его армейском досье? И как он смеет припутывать это сюда?

— О чем вы?

Голос Рэнсома потеплел. Смена интонации была едва заметной, но она была.

— Вчера ночью я прочел вашу старую папку номер двести один.

«Всего лишь вчера ночью? Что за чертовщина?…» Рэнсом продолжал:

— Похоже, мы с вами получили одинаковую подготовку, в одном и том же месте. Элитная академия изящного этикета дядюшки Хо. Вы были из резервистов. Ну а я был девяностодневным чудом. Но это сейчас неважно. Важно другое: хоть я и побывал там раньше, мы с вами были в одних и тех же частях, в одних и тех же местах, в одной и той же преисподней. Мы даже докладывали одному и тому же командиру.

— Мамба Джек! — выпалил Дейв.

Плохо, очень плохо.

— Да, полковник Крютер. Я был в его команде, как и вы. А Джек брал к себе лишь людей определенного сорта. Таких, как я, таких, как вы. Особенных людей.

Дейв заставил себя рассмеяться.

— Рэнсом, вы что, пытаетесь сказать мне, будто считаете меня крепким орешком?

— Вы сами это знаете, приятель. Иначе бы на вас не напялили зеленый берет. Вы его носили. Я его носил. Мы те, кто мы есть.

Дейв не хотел этого слышать.

— Возможно. Но я уже давно другой.

— Не думаю. Если уж вы были одним из нас, вы навсегда останетесь одним из нас. — Голос Рэнсома задрожал, в нем звучала воинская гордость. — Это все равно что быть коммунистом или католиком. Этого не бросишь. Подумайте сами: вы до сих пор сохранили навыки. Вы по-прежнему профи. Не верите мне — спросите Карлуччи.