можешь и погладить, — слегка усмехнулся Кас в ответ, но затем вздохнул: — А вообще я просто хотел извиниться перед тобой. Всё так быстро происходит в последнее время, слишком быстро.

— Если у тебя проблемы, то необязательно грубить всем подряд, — произнесла я, стараясь придать голосу больше жёсткости. — Мог бы просто поговорить о них с Лизандром, глядишь, и легче стало бы.

— Я не могу говорить с ним о…

— О Дебре. И всё же иногда полезно выговариваться друзьям. Особенно близким.

— Я знаю, — вздохнул Кас. — Но мне всё равно трудно об этом говорить. Даже с Лизандром.

— Понимаю, — всё же с пониманием отозвалась я. Ничего не могу с собой поделать, но не могу долго на него злиться, не могу. — Ладно, мне нужно занять своё место, пока не пришёл наш учитель.

— Иди, но… Скажи для начала, между нами мир или как?

— Скажем так, временное перемирие. Всё остальное будет зависеть от тебя и твоего поведения.

После этих слов я пошла к парте, где уже сидел Кентин и ждал меня.

— Что он опять от тебя хотел? — тихо спросил Кен, когда я села рядом.

— Да опять пытался пудрить мозги, — отговорилась я. — Всё как обычно.

— Тогда просто постарайся игнорировать его, — произнёс парень. — Меньше нервов и сил потратишь.

— Хорошо, — ответила я, выкладывая учебники из сумки.

Почему же я соврала Кену? Э-э-э-эх, да потому что я прекрасно знаю его самого и знаю его реакцию на правду. И мне совсем не хочется, чтобы произошли очередные пацанские разборки, а тем более драка.

Хватит с меня и одной в начале моего учебного года здесь между Кастиэлем и Натаниэлем из-за какой-то дурацкой подписи.

А поэтому Кентину не следует знать правду, особенно сейчас.

В скором времени в класс пришли задержавшиеся ученики, среди них была и Дебра. И она, конечно же, заняла место с Кастиэлем. Но я старалась не смотреть в их сторону.

Благодаря Кену и его дружеской беседе мне удалось хоть немного отвлечься до прихода учителя.

Спасибо ему за это.

Но вот начался урок, и теперь же мне пришлось сосредоточиться на нём. Урок прошёл вполне спокойно и тихо. Сегодня я была более сосредоточена и внимательна. Так что его тема была усвоена нормально.

Нужно сказать, что Кентин мне очень хорошо помогал и подсказывал, если мне что-то было не совсем понятно. В общем, как не крути, а сосед по парте из него отличный.

Вот прозвенел звонок. Время перемены.

— Рина, ты идёшь? — спросил меня Кен, что уже собрал все свои учебники.

— Я немного задержусь, Кентин, — тихо ответила я, собирая сумку. — Не жди меня.

— Ладно, — кивнул он. — Если что, я буду во дворе.

— Хорошо, — чуть улыбнулась я.

После этого юноша покинул класс.

Я, наконец, смогла убрать все вещи в сумку и уже, собиралась пойти в музыкальный клуб для того, чтобы попросить гитару, как ко мне подошла Розалия.

— Я видела, как вы с Касом разговаривали, — с доброй улыбкой произнесла девушка. — Только не говори, что этот засранец всё-таки решил извиниться?

— Не поверишь, но я сама удивлена этому, — ответила я, выдохнув. — Видимо, он немного остыл и… Осознал свою вину. Кто бы мог подумать.

— Помни, он не перед каждым так извиняется. Может быть, это уже что-то, а значит.

— Возможно, и значит. Но не будем сейчас торопиться с выводами и что-то предпринимать. Ещё рано.

— Может быть, ты и права, — всё же согласилась Розалия, затем спросила: — Ты сейчас в музыкальный клуб, ведь так?

— Да, — ответила я. — Мне просто необходимо отвлечься.

— Что ж, хорошо. Тогда увидимся позже?

— Конечно, Роза.

После этих слов я попрощалась с подругой и пошла в музыкальный клуб за гитарой.

По дороге туда я встретила Ирис, которая всё же поговорила со мной, даже не смотря на не очень хорошие слухи, что Дебра распустила обо мне.

Девушка рассказала о том, как поживает и, конечно же, спросила, как я сама. Мне не хотелось жаловаться и рассказывать о своём состоянии. Ведь это могло бы только ухудшить отношение остальных ко мне. А поэтому пришлось соврать и сказать, что всё вполне нормально.

После небольшого разговора с Ирис я всё-таки смогла дойти до клуба.

Увы, там была свободна только электрогитара, на которой я, честно говоря, не очень любила играть. Но это лучше, чем ничего.

Что ж, теперь осталось лишь найти тихое и укромное место. На ум ничего не приходит кроме нашего школьного подвала. Туда практически никто не приходит, да и тихо.

Остаётся только надеяться, что там уже не обосновались Кастиэль вместе с Деброй. Иначе моя затея будет просто напросто загублена.

Взяв электро-гитару, я пошла в подвал. На моё же счастье он оказался совершенно пустым.

— Слава богу, — с облегчением выдохнула я и прикрыла дверь в подвал. — Значит, я всё же смогу спокойно поиграть и расслабиться.

После этих слов я устроилась на ступеньках сцены, которая осталась после школьного концерта, и стала настраивать гитару. На это у меня ушло минут десять, может, чуть больше. Но оно стоило того.

После немного мучительного для меня настраивания электрогитары я начала не торопясь наигрывать мелодию. Это была мелодия песни одного из довольно известных исполнителей нашего времени.

Мне всегда нравилось вот так сидеть в тишине и наигрывать что-то. Это так расслабляет и помогает отвлечься от дурных мыслей.

И я вечно погружаюсь в музыку с головой. В этот момент всё словно перестаёт существовать, и остаюсь лишь я и моя гитара.

И сейчас я вновь настолько погрузилась в мелодию, что сама и не заметила, когда начала петь:

Ты была всегда такой,

Не теряла время зря.

Не хочу я запасной быть игрушкой для тебя,

Ты непростая штучка,

Только слёз не роняй,

Найди себе получше

И со мной не играй.

Только брось притворяться,

Только брось рисоваться,

Только нам разбегаться надо с тобою прочь.

Только брось эти слёзы,

Ты слышишь: «Брось!»

Я серьёзно,

И тебя, как занозу, вынет из сердца ночь.

Ни о чём не говори,

С кем и где проводишь дни,

Ничего не дари

И когда одна не звони.

А ты найди получше

И себя покажи,

Меня на всякий случай

Не держи, не держи!

Только брось притворяться,

Только брось рисоваться,

Только нам разбегаться надо с тобою прочь.

Только брось эти слёзы,

Ты слышишь: «Брось!»

Я серьёзно,

И тебя, как занозу, вынет из сердца ночь.

Только брось притворяться,

Только брось рисоваться,

Только нам разбегаться надо с тобою прочь.

Только брось эти слёзы,

Ты слышишь: