просчеты. Именно поэтому фундаментальные работы по истории политических партий носили названия, закреплявшие противоборство большевиков с другими политическими силами.

Ведущими специалистами по истории меньшевизма и его лидеров стали С. В. Тютюкин, Н. В. Рубан, О. В. Волобуев, Л. М. Спирин, П. А. Подболотов. Появились исследовательские работы С. В. Тютюкина, Н. В. Рубана, в которых стал использоваться более широкий фактологический материал[49]. Однако деятельность российских социал-демократов рассматривалась как проявление реформизма в социал-демократическом движении. В соответствии со сложившейся советской историографической традицией была опубликована книга Н. В. Рубана[50], которая выдвигала утверждение о том, что РСДРП была разгромлена сразу после Октябрьской революции 1917 г. Следует отметить тот факт, что значительная часть работы посвящена истории большевизма, а не меньшевизма. Именно поэтому книга изобилует цитатами из официальных документов коммунистической партии и отсутствием ссылок на первоисточники РСДРП. В итоге автор весьма условно представил историю меньшевизма, не придав значения внутрипартийным разногласиям. Обусловлено это было тем, что данное исследование преследовало своей целью доказать закономерность победы большевиков в борьбе с контрреволюционной силой в лице российских социал-демократов.

Процесс «десталинизации» затронул и учебную литературу. Так, под редакцией Б. Н. Пономарева вышло 7 изданий нового учебника по истории коммунистической партии[51]. В нем, как и прежде, российские социал-демократы характеризовались в качестве ревизионистского течения, противостоявшего партии большевиков. По мнению автора учебника, меньшевики в 1917 г. встали на путь контрреволюции и этим был обусловлен их исторический крах после окончания Гражданской войны. В последнем, седьмом издании фактически была восстановлена модель «Краткого курса»[52].

В 1960–1970-е гг. выходила многотомная история КПСС, где меньшевики оценивались как мелкобуржуазная и оппортунистическая партия[53], но в то же время следует отметить, что стали приводиться цитаты из первоисточников, а не простое приписывание меньшевикам тех или иных высказываний. Причем от издания к изданию данного многотомного труда наблюдалась определенная эволюция оценок в отношении РСДРП.

Исследователь Н. В. Рубан писал, что, несмотря на отсутствие внутрипартийного единства, меньшевики считали необходимым условием успешного развития революционного процесса ликвидацию советской власти[54]. Но в 1918 г. из-за серии неудач они были вынуждены признать невозможность оказания сопротивления большевикам. Историк Л. М. Спирин указывал на то, что лидеры меньшевиков осознавали слабость своей партии и поэтому вынуждены были разворачивать антисоветскую деятельность[55].

В первой половине 1970-х гг. сформировалось так называемое «новое направление» в исторической науке, включавшее О. В. Волобуева, К. Н. Тарновского, И. Ф. Гиндина, Л. М. Иванова, И. Я. Гефтера, А. Я. Аверха[56]. Они попытались дать альтернативную трактовку политического процесса в России. Однако против исследователей была развязана кампания, направленная на дискредитацию их взглядов. Таким образом, попытка применить методы научного исследования к истории РСДРП провалилась. Тем не менее данное направление позволило вовлечь в научный оборот некоторые новые источники по истории меньшевизма[57].

Попыткой создания обобщающего труда по истории политических партий в России стала монография «Непролетарские партии России. Урок истории». Авторы попытались отойти от прежних идеологических клише. Монография освещала ранее не изученные вопросы внутрипартийной деятельности различных партий, в том числе и РСДРП. Историки попытались связать функционирование партии с развитием капиталистических отношений в России. В данном коллективном сборнике авторы указывали на восприятие меньшевиками октябрьских событий в качестве их политического фиаско. Из этого утверждения делался вывод об их контрреволюционной и антисоветской деятельности[58]. Предложения меньшевиков рассматривались в качестве набора антисоветских мер, направленных на дискредитацию советской власти. Требование проведения демократизации всей общественной жизни, по мнению авторов монографии, свидетельствовало о контрреволюционной сущности меньшевиков. Также коллектив авторов данного сборника охарактеризовал деятельность меньшевистских организаций в эмиграции. Они выделяли правый фланг меньшевизма и близкого к нему А. Н. Потресова, внепартийную правую группу меньшевиков и представителей «меньшевистского большинства». Правые меньшевики обвинялись в сотрудничестве с иностранными интервентами, либеральными изданиями. Исследователи считали, что разногласия между различными течениями меньшевизма носили тактический характер. Подчеркивалось, что А. Н. Потресов «признавал любые средства и проповедовал союз с любыми антибольшевистскими силами, вплоть до фашистов»[59]. Позиция Ю. О. Мартова оценивалась историками в качестве «ленивой» борьбы с большевизмом, которая была, по их мнению, не менее опасна, чем активная борьба Потресова[60]. Основной мыслью монографии стало утверждение того обстоятельства, что мелкобуржуазные партии потерпели идейно-политический и организационный крах. Тем не менее авторы монографии попытались показать различные аспекты внутрипартийной и межпартийной борьбы. При этом следует отметить, что авторы впервые в отечественной историографии затронули проблему возможной альтернативы в виде однородного социалистического правительства, хотя под таким углом зрения она еще не рассматривалась.

Перестройка середины 1980-х гг. привнесла новые веяния в историческую науку. Новая политическая концепция «социализм с человеческим лицом» была созвучна с идеями российских социал-демократов начала ХХ века. Однако в основе своей подходы к освещению меньшевизма остались прежними, что отражалось в самих названиях работ. Так, в опубликованной книге П. А. Подболотова и Л. М. Спирина[61] опять-таки использовались прежняя терминология и оценки. Но тем не менее исследователями были привлечены работы самих меньшевистских авторов и некоторые документы РСДРП. Поражение и исчезновение меньшевиков с исторической сцены связывалось с идейным крахом российской социал-демократической мысли, а не с репрессивной политикой советского руководства.

В сборнике статей «Непролетарские партии России в трех революциях»[62] историки поместили специальный раздел, посвященный меньшевикам.

Таким образом, в 1980-е гг. произошла некоторая эволюция во взглядах на меньшевизм, он начал восприниматься как реформистское течение внутри рабочего движения. Кроме того, заметно было влияние ленинских оценок о российском историческом процессе на советскую историографию.

На рубеже 1980–1990-х гг. начинается современный этап историографии. Наметилась тенденция роста общественного интереса к альтернативным моделям общественного устройства. Характерной чертой его переходного подэтапа являлась публикация широкого массива источников по партийной тематике, в частности мемуаров, ранее не доступных советским исследователям. В публицистике начала 1990-х гг. неоднократно возлагали ответственность за «коммунистический эксперимент» на саму теорию марксизма. Историками был затронут вопрос о типизации российской социал-демократии[63]. К. Н. Тарновский рассматривал меньшевизм в качестве варианта международного демократического социализма. Поднятие данного вопроса означало отказ от прежней историко-методологической парадигмы, а следовательно, создавало возможность всестороннего анализа наследия меньшевизма с учетом его внутренней специфики. Так, произошел отказ от квалификации РСДРП как партии мелкобуржуазной; меньшевизм признавался частью рабочего движения, не противоречившей марксистской социологической схеме[64]. Большую роль в процессе возрождения исследовательского интереса к РСДРП выполнили проведенные на рубеже 1980–1990-х гг. «круглые столы»[65]. В журнале «Родина» в 1990 г. состоялся «круглый стол» с участием Л. Овруцкого, В. Миллера, Ю.