Дальше больше: придется учиться по-новому готовить, в других объемах, привыкать к иным условиям и людям. Только одно радовало – то, что она часто будет видеть Султана своего сердца.

Жил он в самом центре. В старинном четырехэтажном доме. Лана нажала на кнопку домофона, ей тут же ответили. Спросили – кто, затем назвали этаж: третий. После этого массивная дверь открылась. Лана зашла в подъезд.

Женщина, с которой она до этого разговаривала, встречала ее на пороге. Высокая, очень стройная, она была просто, но элегантно одета. Брючный костюм пижамного типа, мокасины. Волосы пострижены под каре и оттенены платиной. Лане показалось, что они седые. Значит, женщине за пятьдесят? Но больше сорока не дашь: лицо гладкое, фигура девичья.

– Здравствуйте, меня зовут Мария, – представилась она. – Я домоправительница. Если вас возьмут, будете работать под моим руководством.

Лана только кивнула. Попав в дом Султана, она еще больше оробела. Такие хоромы она только по телевизору видела! Квартира занимала сразу два этажа, и была переделана, скорее всего, из четырех.

– Много тут комнат? – полюбопытствовала Лана.

– Девять, не считая кухни-гостиной и гардеробной. На чердачном этаже есть зимний сад.

– Ничего себе! – подивилась она. – А сколько здесь людей проживает?

– Постоянно семь. С некоторыми вы познакомитесь сейчас же. Пройдемте в кухню.

Разувшись, Лана последовала за Марией. По пути им встретилась полная маленькая женщина с миловидным лицом. Она шла к туалету, неся в руках накрытое тряпицей судно.

– Это Гуля, – представила ее домоправительницы. – Сиделка Василия Ивановича, отца Антона. А перед вами, Гуля, Руслана, повар.

– Чапай ждет не дождется твоих котлеток, – с улыбкой проговорила Гуля.

– Сколько раз я просила вас не называть Василия Ивановича…

– Чапаем? Так он не против.

– Откуда вам знать? Ваш подопечный не разговаривает.

– А я по глазам понимаю. – И скрылась за дверью.

– У Василия Ивановича был инсульт, – пояснила Мария. – Он почти не двигается и не говорит. Но к нему приходят физиотерапевт, и есть надежда на улучшение состояния. Папа Антона уже орудует правой рукой и ворочает шеей. Так что есть может почти самостоятельно. Это его радует, поэтому Василий Иванович с удовольствием принимает пищу, и я верю, что он ждет ваших котлет.

– А сам Антон дома?

– Да, спит. – И подняла глаза, из чего Лана сделала вывод, что его комната на втором этаже. – Велел разбудить, когда у вас все будет готово.

И вот, наконец, они оказались в гостиной. Огромная, светлая, с длинным столом, высокими стульями, ретро-буфетами и шикарной люстрой под потолком. Лана не очень разбиралась в дорогих вещах, но предположила, что она из венецианского стекла.

– Кухня там, – указала на широкий арочный проем Мария. Но Лана уже сама видела шкафообразный холодильник, остров разделочного стола, плиту, мощную вытяжку над ней.

– Большая, – оценила кухню она. В их кафе она была почти такой же по площади, а на ней готовилась еда для трех залов.

– Да, замучаешься убираться, – услышала она голос за спиной и обернулась. Перед собой увидела женщину с непомерно большой головой. Сама хрупкая, ручки, ножки крохотные, талию можно обхватить двумя руками, а венчает этот скелетик тыква. Увесистая, спелая, на таких вырезают рожицы в канун Хеллоуина. – Меня зовут Санти, – представилась «тыква». Она говорила с легким акцентом. – Я горничная и мне велели показать тебе, где что лежит из кухонной утвари.

– А так же Санти поможет поддержать порядок во время готовки, – добавила Мария. У нее было беспристрастное лицо, и все же Лане показалось, что горничная ей не нравится. – Если нужно будет что-то помыть, убрать, обращайтесь к Санти.

– Хорошо, спасибо. Я могу приступить?

– Конечно. Продукты найдете, открыв левую дверку холодильника. За сколько планируете приготовить завтрак?

– Сказала бы за час, но нужно сориентироваться на незнакомой кухне. Так что накину еще тридцать минут.

– Сейчас без четверти девять. Я приду в десять, чтобы узнать, как дела.

И удалилась с кухни.

– На сколько человек готовить? – спросила Лана у горничной, которая деловито выставляла из ящиков сковородки и кастрюли.

– Хозяев четверо, – ответила та, понаблюдав за тем, как повариха организовала свое рабочее место, разложив доски, расставив тарелки, достав из сумки нож, ложку и специи. – Но рассчитывай на семерых, минимум.

– То есть еще на вас? – Она имела в виду и Санти, и Гулю, и Марию. Как раз семеро получалось.

– Нет, обслуживающий персонал питается самостоятельно. Но Антон очень гостеприимный, и приглашает к столу и партнеров, и ближайших помощников, еще часто столуются у нас физиотерапевт и супруга хозяина.

– Бывшая?

Санти кивнула. Руслана мысленно передернулась. Как тонкая шейка выдерживает вес огромной головы? У горничной, наверное, ужасный остеохондроз.

– А почему она приезжает сюда?

– Навещает сына. Он живет с отцом.

– У Антона есть ребенок?

– Тринадцатилетний Ярослав.

– Значит, Антон живет тут с отцом и сыном? – Лана за разговором не забывала работать. Она поставила воду для супа и риса. Разделала курицу для котлет и щей.

– И женой.

– Но она же только навещает…

– Это бывшая. Настоящая при супруге.

– А обручального кольца не носит, – заметила Лана. Она хоть и понимала, что у нее нет шансов с Антоном, все равно расстроилась.

– Церемония их бракосочетания была проведена в традициях другой страны, культуры и веры.

– Жена Антона иностранка?

– Да, – коротко ответила Санти.

– Вы тоже?

– Я – гражданка Российской Федерации. Мой отец славянин. Мама индуска. И да, у меня неизлечимая болезнь, – и ткнула себя пальцем в висок. – Думаешь, я не заметила, как ты ужасаешься, глядя на меня? Я, инвалид детства, но мне это не мешает жить. Я хорошо устроена, прилично получаю и у меня есть любимый человек, отвечающий мне взаимностью.