глубокие взаимоотношения играют важную роль в философии Сенеки и по другой причине (см. главу 9 «Агрессивная толпа и узы, которые объединяют»). Дело в том, что люди, которыми мы себя окружаем, оказывают огромное влияние на нашу личность. Сенека считал, что мы должны тщательно выбирать друзей, поскольку очень легко воспринять и перенять недостатки других людей, не отдавая себе в этом отчета. Окружение из достойных людей помогает нам самим стать лучше. Такая дружба – путь к совершенству.

Прокладывание пути: стоицизм как совершенствование

Сенека понял, что настоящий прогресс возможен только при условии осознания своих недостатков или отсутствия достоинств.

Эта идея еще раньше была сформулирована Сократом. Он услышал ее от жрицы по имени Диотима. Она сказала Сократу, что боги не стремятся к мудрости, поскольку и так мудры. Большинство людей даже не осознают, что не обладают мудростью, и поэтому тоже не ищут ее. Таким образом, поиск мудрости возможен только для человека, понимающего, что не обладает ею[27].

Другими словами, если вы не видите своих недостатков, не занимаетесь самоанализом, не проверяете свои ценности, то не осознаете этих вещей, что делает прогресс почти или полностью невозможным.

Для римских стоиков, в том числе Сенеки, смысл жизни заключался в движении к мудрости и изменении себя к лучшему, а цель – стать мудрецом-стоиком, или мудрым человеком.

Это вполне разумная стратегия, но одна из самых странных и разрушительных (на мой взгляд) идей первых греческих стоиков заключалась в том, что сама по себе добродетель подчиняется принципу «все или ничего». Это означало, что добродетельным мог быть только мудрец-стоик, тогда как все остальные считались глупыми, порочными или даже безумными. Эта идея была позаимствована у киников, что объясняет ее необычность и неоднозначность.

Основатель стоицизма Зенон Китийский испытал сильное влияние жизни и идей Сократа. Но Зенон также много взял у представителей другой философской школы Древней Греции, киников. Стремясь к состоянию абсолютной свободы, киники просили милостыню на улицах Афин и были известны своими дерзкими высказываниями и поведением, открыто бросавшим вызов условностям общества. (Платон якобы называл философа-киника Диогена «безумствующий Сократ»[28].) Почти все наиболее радикальные идеи Зенона перекликаются с идеями киников. Принцип «все или ничего» по отношению к добродетели (и понятие мудреца) также исходит от киников[29].

Конечно, в самой идее мудреца-стоика нет ничего предосудительного. На самом деле это очень полезное понятие. Проблема в применении к добродетели принципа «все или ничего»: человек может быть либо добродетельным мудрецом, либо вообще не обладать добродетелями. Поэтому идея Зенона, противопоставлявшая мудреца остальному человечеству, не кажется мне полезной. Она привлекла к себе внимание, но серьезно повредила стоической школе и послужила причиной насмешек над стоиками со стороны других древних философов[30].

Другими словами, большинство современных философов считают применение к добродетели принципа «все или ничего» ложной дихотомией, то есть логической ошибкой. Точно так же современные философы ищут в людях не идеальную добродетель, а общее совершенство духа.

В этом смысле римские стоики, такие как Сенека, кажутся мне большими реалистами, чем их предшественники греки. Если греческие стоики представляли мудреца отстраненным и эмоционально холодным, то у Сенеки он более человечен. Сенека также подчеркивал, что мудрец-стоик испытывает нормальные человеческие чувства, как и все остальные люди. Но еще важнее, что римские стоики уделяли особое внимание людям, которые пытались изменить себя или приближались к добродетели. Таким образом, философия стоицизма различала три группы людей: мудрецов, «совершенствующихся», то есть становящихся мудрее, и тех, кто не стремится к мудрости. Мы могли бы назвать эту третью группу не совершенствующимися, но римские стоики не дали ей ни названия, ни определения[31]. Тем не менее из произведений Сенеки понятно, что эта группа состоит из людей, бессознательно привязанных к ложным и непроверенным убеждениям или порабощенных ими. Для наших целей мы назовем эту группу нелюбознательными (см. рис. 1), что перекликается со словами Сократа: «Непознанная жизнь недостойна самой себя».

Рис. 1. Три категории людей на философском пути, согласно представлениям римских стоиков

Теперь я попытаюсь более подробно обрисовать эту модель, что поможет объяснить, почему римские стоики рассматривали стоицизм как своего рода путь и почему они считали возможным ежедневный прогресс с помощью самоанализа, практики и тренировки. Всем вряд ли удастся достичь уровня мудреца-стоика, но каждый человек способен, настаивали они, двигаться в этом направлении.

На вершине рисунка расположилась фигура мудреца-стоика, своего рода идеал. В нормальных обстоятельствах мудрец-стоик счастлив, радостен, спокоен и уравновешен. Кроме того, мудрец не подвластен страстям (pathē на греческом) и сильным эмоциям, таким как гнев, поскольку сильные эмоции являются следствием неверных суждений. Мудреца-стоика защищает тот факт, что он всегда выносит разумные суждения, не оставляющие шанса для формирования сильных эмоций. (Тем не менее мудрец-стоик испытывает нормальные человеческие чувства; этот аспект будет рассматриваться в главах 4 и 12.)

Как мы видим, мудрец-стоик – чрезвычайно редкая разновидность философа. Сенека сравнивал их с птицей феникс из египетских мифов, которая рождается один раз в пятьсот лет. (Вот почему я поместил маленького феникса в верхней части рисунка – как напоминание о редкости.) Почти все философы-стоики говорили о мудреце или мудром человеке, но ни один не объявлял себя мудрецом-стоиком. Школа стоицизма, существовавшая на протяжении нескольких столетий, чаще всего истинным мудрецом признавала Сократа[32].

Если состояние мудрости хотя и достижимо, но очень редко, то какова практическая ценность этой идеи? В сущности, мудрец – это ролевая модель: компас или Полярная звезда, указывающая ученикам цель и помогающая двигаться в правильном направлении. Эмили Уилсон, биограф Сенеки, отмечала: «Фигура совершенного мудреца-стоика интересует Сенеку не как абстракция, а как инструмент, позволяющий читателям лучше относиться друг к другу»[33].

Сам Сенека не называл себя мудрецом. Он признавался: «…мне далеко до людей терпеливых, а до совершенных и подавно»[34]. Но Сенека часто обращался к фигуре мудреца, поскольку это был полезный инструмент. Фактически Сенека в своих произведениях так подробно описывает фигуру мудреца, что изучающий стоицизм может почти в любой ситуации спросить себя: «Как бы отреагировал на это мудрец-стоик?» Возможно, метод не самый совершенный, но он работает.

Группа нелюбознательных в нижней части моей философской пирамиды соответствует людям, которых Сократ называл «не ведающими»: они не осознают, что не обладают мудростью, и поэтому у них не возникает желания искать ее. (Хуже того, некоторые люди из этой группы могут быть убеждены, что уже достигли мудрости, что также подавляет желание совершенствоваться.)

Выражаясь современным языком, жизнь нелюбознательных сформирована убеждениями, которые были усвоены