— Правда же, они милые? — обратилась она к детям. — Мы совсем по-родственному провели время вместе. Мне кажется, скоро мы снова их увидим, правда?

Ее лицо вдруг застыло от внезапно поразившей ее мысли.

— Послушайте, я не слишком… — начала она и тут же увидела, как охвативший ее страх отразился в глазах ее детей. — Надеюсь, я не слишком много говорила?

— Нет, ну что ты, — успокоил ее Фил. — Все было хорошо.

В тот вечер Шепарды, отец и сын, отдали дань нескольким барам в Виллидже, чтобы наверстать упущенное и в кои-то веки потолковать по душам, тем более что до поезда оставалась еще пропасть времени. Каждый раз, когда кто-то из них упоминал имя Глории Дрейк или, тем более, изображал ее манеру речи, оба тут же начинали смеяться.

— А девушка, по-моему, милая, — заметил Чарльз.

— Да, — согласился Эван. — Очень милая.

— И хорошенькая.

— Да.

Эван боялся, что отец сейчас спросит: «Ты собираешься назначить ей свидание?» — или что-то в этом роде, а живя с родителями, важно оберегать свою личную жизнь. А еще он не хотел упустить возможность в очередной раз повеселиться, изобразив Глорию Дрейк.

— Эй, папа! — Отступив от стойки бара, он собрал в ком, наподобие женской груди, свою рубашку в области сердца и, демонстративно оглаживая этот протуберанец, манерно произнес:

— А я уже начала волноваться.

— Да уж… впечатляет, — сказал Чарльз, отсмеявшись. — Но вообще-то мы над ней уже достаточно позубоскалили, ты не находишь? Если на то пошло… — Он покрутил стакан с кусочками льда, сделал глоток и поставил стакан на стойку. Затем встал во весь рост и несколько раз одернул на себе пиджак, точно это был военный мундир. — Если на то пошло, в том, что женщина жаждет любви, нет ничего смешного.

Эван даже призадумался под впечатлением услышанного, прежде чем согласиться с отцовским афоризмом.

Несколькими днями позже, купив по сходной цене сильно подержанную девятилетнюю машину, Эван позвонил Рейчел Дрейк, и, хотя все слова, казалось бы, были тщательно обдуманы, оба говорили словно запыхавшись, а уже через день он стоял у ее дверей.

— О, привет, — встретила она его. — Входи.

Его снова встретил кошачий запах, и грязные обои, и болтливая мать — «Эван, как же я рада тебя видеть. Как поживает твой отец?» — и тщедушный, замкнутый подросток. Зато Рейчел в новом голубом платьице, вполне возможно специально купленном для этого вечера, была чудо как хороша. Эван сразу понял: надо поскорей увезти ее отсюда, тогда все будет отлично. И не ошибся.

— Здорово ты водишь, — сказала она ему перед въездом на мост Джорджа Вашингтона. — И совсем не нервничаешь. Ты все делаешь так уверенно. В смысле за рулем.

— Порулить — это мы всегда пожалуйста, — сказал он.

Он спланировал привезти ее на одну поляну, рядом с «Палисадами», откуда можно полюбоваться Манхэттеном в лучах закатного солнца. Затем он привезет ее в окрестности Тинека, в ресторан, который, хочется верить, ему по карману, а уж дальнейшее будет зависеть от того, насколько они поладят.

Оставив машину у обочины, он повел ее через высокую траву и кусты лавра к плоскому камню, словно созданному для сидения, и расстелил сложенную куртку, чтобы она не запачкала платье.

— Ах, — выдохнула она, когда они оба угнездились. — Какая красота!

— Это точно.

Да, тут было на что посмотреть. Фантастический силуэт Нью-Йорка по ту сторону Гудзона — от него захватывало дух. Ты вдруг понимал, что эти охваченные оранжево-желто-красным пожаром башни с мириадами пылающих окон существуют не для коммерции, а для тебя; они восстали по твоей прихоти, и высшее их назначение состоит в том, чтобы раздвинуть границы твоих устремлений, осуществить твои мечты.

Момент, кажется, был подходящий для того, чтобы обнять девушку за плечи и поцеловать, но Эван решил не торопить события. Он ограничился тем, что осторожно, словно птичку, заключил в свою ладонь тонкую бледную кисть, лежавшую на камне; забавно, но ее обладательница сделала вид, что ничего не заметила. Ее серьезное, повернутое к нему профилем лицо было обращено к потрясающему пейзажу за рекой, и только пунцовая краска залила щеку и шею. Застенчивость в девушке — это, конечно, хорошо, если она не переходит границы. А если он сейчас ее поцелует, она тоже сделает вид, что не заметила? А что, очень может быть. А если он запустит руку ей под платье?

— Ты такая стеснительная, — сказал он.

— Да, я такая.

При этом она хоть посмотрела на него. Казалось, она изучает его лицо, словно не веря, что оно может быть таким совершенным. Подумав про себя, что ее ответ «да, я такая» — это все-таки лучше, чем «нет, я не такая» или «смотря что ты имеешь в виду», он быстро поцеловал ее в губы.

— О'кей. — Он встал с камня и помог ей подняться. — Пошли.

Не только лицо — решительно все в Эване Шепарде изумляло Рейчел. Она готова была снова и снова наблюдать за тем, как легко двигается и поворачивается этот широкоплечий крепыш. Наверно, есть своя прелесть в мальчишеских повадках двадцатитрехлетних парней, полагала она, а вот Эван был настоящий мужчина.

А сколько он всего знал! Его безукоризненная выдержка, непринужденная речь и виртуозное вождение были всего лишь увертюрой, как и его украденный поцелуй, ставший для нее приятным сюрпризом. Она размышляла об этом поцелуе, пока он вел ее по немощеной дорожке к тихому и на редкость симпатичному ресторанчику. Никто из ее знакомых не проделал бы это с таким шармом. Продлись это мгновение, и они оба от смущения проглотили бы язык, но он все точно рассчитал: сорвал поцелуй и отклонился с обезоруживающей улыбкой. И что замечательно — теперь, в конце вечера, когда придет время для настоящих поцелуев, уже не будет никакой робости.

Сидя напротив Эвана в этом удачно выбранном заведении, в ожидании новых приятных сюрпризов, Рейчел, всего в третий раз в жизни, заказала сухой мартини. В обращении Эвана с официантом удачно сочетались вежливость и требовательность, что само по себе выглядело довольно мило, а за ужином, во время которого обе стороны поддерживали на удивление непринужденный разговор, он поведал ей о том, что разведен и что его дочери шесть лет.

Чтобы разобраться во всех нюансах этой ошеломляющей новости, ей потребуется время. В самих этих словах — «разведен», «дочь» — слышались признаки зрелости, которые с налету не постичь.

— Где она сейчас? — спросила Рейчел.

— Моя дочь?

— И дочь тоже, но я имела в виду твою жену. Твою бывшую жену.

— Она заканчивает в этом году колледж, если не ошибаюсь. Хотя нет… кажется, в прошлом году. О ее планах я толком не знаю — ее родители почти ничего мне не рассказывают. Дело в том, что дочка живет с ними — иногда они привозят ее к нам или я заезжаю к ним, — но сами они о Мэри не рассказывают, а я вопросов не задаю.