Четверг, 18 ноября. Наши дни

Да, я это сделал. Хорошо? Я, черт побери, сделал это. Все, что угодно.

Голос Клэя из далекого прошлого эхом отдается в моем черепе, пока я беспокойно ворочаюсь в постели.

Я изнасиловал и убил Лиину Раи… я не мог ее вынести, я не выносил того, что она собой представляла…

Я слышала эхо голоса Люка, затерянного в коридорах времени.

Расскажи нам, что ты сделал. Как ты это сделал?

Потом мой мозг снова наполняет монотонный голос Клэя.

Я избил ее до бессознательного состояния. Я ненавидел это, я убивал это. Я хотел, чтобы она умерла. Ушла прочь из моей жизни…

Я больше не пытаюсь заснуть и лежу, слушая барабанный стук дождя по жестяной крыше, пока яркие воспоминания о допросе воскресают в моем сознании. Серое лицо Клэя. Его впалые щеки, фиолетовые круги под глазами. Тонкая пленка пота, выступившего на коже. От него разило старым перегаром. Мое напряжение. Стиснутые зубы Люка, когда он подается вперед и впивается взглядом в Клэя. Остальные наблюдают за зеркальным стеклом.

Дождь прекращается. Облака на улице расходятся в стороны, и пятна лунного света ложатся на наши скомканные одеяла. Я слышу, как Скаут ворчит и подергивается на собачьей лежанке под окном.

Я поворачиваю голову на подушке и смотрю на Грэйнджера. Он дышит глубоко и ровно; его грудь вздымается и опадает в равномерном ритме. Это придает ощущение дома и надежности. Он остается стабилизирующей силой в моей жизни. Сердце привычно сжимается от любви. Но за любовью лежит невысказанное беспокойство, странная печаль, нечто тяжелое и темное, ворочающееся в подсознании. Я отворачиваюсь, взбиваю подушку и ложусь обратно. Лицо Тринити и ее слова всплывают в моей памяти.

Он говорил со мной…

Тихо, чтобы не разбудить Грэйнджера, я откидываю одеяло. Нахожу тапочки под кроватью и тянусь к теплому халату. Завязываю пояс на талии, подхожу к окну и складываю руки на груди. Я смотрю на пейзаж вокруг моей фермы, призрачный в серебристом лунном свете. Ветви тсуги извиваются на ветру в такт неслышной для меня мелодии. Тонкие березовые пальцы тихо постукивают по оконной раме, словно просятся внутрь. Я думаю о луне, висевшей над призрачными вершинами двадцать четыре года назад, когда Лиина пропала в лесу и была обнаружена плавающей под мостом Дьявола. Голос Тринити снова звучит у меня в голове.

— Наш первый эпизод вышел в эфир на прошлой неделе. Второй вышел вчера. Здесь, на карточке, есть адрес нашего сайта.

Я оглядываюсь через плечо: Грэйнджер похрапывает и переворачивается на бок. Я тихо выхожу из комнаты. Половицы тихо поскрипывают, когда я спускаюсь вниз, в мой кабинет, где я веду бухгалтерию фермы. Я включаю настольную лампу и обогреватель, потом включаю настольный компьютер. Слышу цокот собачьих когтей по деревянному полу, когда Скаут приходит в мой кабинет и ложится на собачью подстилку, устроенную здесь. Я нахожу визитную карточку, полученную от Тринити, и ввожу сетевой адрес подкаста «Это преступление».

Подкаст организован маленькой командой энтузиастов. Тринити Скотт — ведущая и автор проекта. Джио Росси числится помощником режиссера. Среди остальных есть сценарист/исследователь, композитор/звукорежиссер и иллюстратор/дизайнер.

Я раскрываю биографические данные Тринити Скотт и изучаю фотографию молодой женщины. Она по-своему красива, но не по общепринятому канону. Бледная кожа, узкий подбородок, глянцевитые черные волосы с короткой стрижкой «под эльфа». Большие фиолетовые глаза. Невинный вид, за которым скрывается неистовство или упорство. Я ощущаю это. Это было одной из составляющих моей следовательской работы — узнавать далеко не очевидные вещи о людях, с которыми имеешь дело. Эта черта осталась со мной.

Я проглядываю биографические данные.

Тринити Скотт описывает себя как самоучка со страстью к расследованию настоящих преступлений, уголовной психологии и криминалистике. Она родом из городка на севере Онтарио и переехала в Торонто после окончания школы, где присоединилась к проекту «Это преступление».

За краткой биографией следует цитата Тринити из газетной статьи:

«Мир полон совершенно обычных людей, но все они способны на совершенно необыкновенные преступления. Эти истории увлекают меня… Правда служит моим единственным проводником… Если перефразировать великого Бена Брэдли[2], пока я добросовестно рассказываю то, что считаю правдой, то могу отдать должное всем персонажам истории. В долгосрочной перспективе правда никогда не бывает такой же опасной, как ложь. Я твердо верю, что правда освобождает нас».

Значит, он злоупотребил ее доверием.

Все произошло из-за чужих тайн.

В долгосрочной перспективе правда никогда не бывает такой же опасной, как ложь.

Я не уверена в этом.

Я раскрываю меню подкаста. Последняя запись гласит:

Убийство Лиины Раи под мостом Дьявола

Если город воспитывает ребенка, может ли город убить его?

Я мысленно ощетиниваюсь. Мой пульс учащается. Я ищу наушники, надеваю их, потом медлю, вспоминая предупреждение Грэйнджера.

Независимо от его планов, я не хочу, чтобы ты становилась жертвой его тошнотворной игры.

Если Клэйтон Пели, собирается кого-то разыграть, то я хочу знать причину. Я нажимаю на ссылку первого эпизода. В наушниках звучит музыка, а когда она стихает, раздается голос Тринити.

«Твин-Фоллс был крошечным фабричным городком на северо-западе тихоокеанского побережья, когда четырнадцатилетняя Лиина Раи была объявлена пропавшей без вести осенью 1997 года. Когда Лиина не вернулась домой после сборища у праздничного костра, никому не хотелось верить в худшее. Девушек могли убивать и насиловать в большом Ванкувере, примерно в часе езды на юг оттуда, или за границей между Канадой и США в таких местах, как Беллингэм или Сиэтл, но только не в маленькой общине Твин-Фоллс, где все жители были знакомы друг с другом.

Городок был назван в честь двойного водопада, падавшего с головокружительной высоты с гранитных утесов Чиф-Маунтин в пролив Хоу, где плавают касатки, киты и дельфины. Сам город расположен в верхней части пролива и известен как врата к зубчатым Прибрежным горам и диким просторам вокруг них. Теперь здесь катаются на лыжах и горных велосипедах, любуются парящими орлами, медведями, волками и лососем, который каждую осень поднимается на нерест по реке Вайякан. Как и любой другой осенью, берега реки были усеяны гниющей рыбой в тот мглистый и холодный ноябрьский день 1997 года, когда полицейский ныряльщик, ощупью двигавшийся в мутной воде, прикоснулся к холодному, мертвому телу Лиины Раи…»