– Хорошо, я поняла тебя, – прозвучал в трубке знакомый голос. – Прекрасно. Но я сейчас за городом… этот вечер у меня занят.

– Мне не хотелось бы откладывать…

– Давай поступим так, – перебил его женский голос. – Я тебе позвоню завтра… или даже послезавтра, где-то около полудня, и назначу место и время. Договорились? Bye!..

Головной офис IT-компании Pro Smart Sequrity, в которой Илья Пашкевич трудился со дня ее основания, то есть семь лет, занимая к сегодняшнему дню должность руководителя проекта по тестированию ПО, размещался в одном из реконструированных зданий на Малой Дмитровке. У Пашкевича, учитывая его статус, не самый высокий в фирме, но и не маленький, имелся здесь отдельный кабинет. Клетушка, вернее сказать, площадь этого служебного помещения составляла всего десять квадратных метров.

В половине двенадцатого кабинет, большую часть которого занимал полукруглый офисный стол с четырьмя ЖК-экранами, а также кресло и узкий шкаф, эту клетушку, в которой Пашкевич горбатился на чужого дядю вот уже несколько лет, огласила телефонная трель. Илья, взглянув на экран резервной трубки, которую он завел для подобного рода контактов, ответил на вызов.

– Илюша, как бы нам встретиться? – прозвучал в трубке голос Ларисы. – Сможешь вырваться на полчасика?

– Конечно, Лара. Если только ты недалеко от меня находишься. У меня, кстати, обеденный с двенадцати до часу.

– Приезжай туда, где мы с тобой обедали в прошлый раз. Помнишь?

– На память пока не жалуюсь.

– Буду ждать в кафе. Пока!..

В четверть первого пополудни Пашкевич припарковал свой серебристый Renault Duster, за который он еще выплачивал остаток кредита, у старого московского дома на Никитском. У того самого здания с фасадом цвета морской волны, часть которого занимает театр, а в другом крыле на первом этаже находится кафе. Здесь не всегда можно найти место для парковки; но сегодня ему повезло.

Илья взял с кресла пассажира чехол с ноутом, в боковом отделении которого хранился также и планшетник. Плащ он оставил на работе: сегодня пасмурно и довольно прохладно, но он ведь не собирался гулять по улицам – встретится с «Астрой» и сразу назад, в офис. Выбрался из салона; нажал кнопку на брелоке, активировав «сторожа». Посмотрел по сторонам, резко обернулся…

И тут же обругал себя мысленно последними словами.

Ну вот чего, спрашивается, он дергается? Надо вести себя естественно…

Ага, легко сказать. Пашкевич криво усмехнулся про себя. Он ощущал в эти минуты внутреннюю дрожь. Его знобило; что-то нервы расшалились… весьма некстати.

Причина мандража понятна: не каждый день доводится проводить подобные нынешней сделки. Да и сумма обещанного ему гонорара говорит сама за себя, за пустяковую услугу двадцать тысяч гринов никто не отмаксает.

Машину Ларисы – VW Passat цвета синий перламутр – он заметил еще в тот момент, когда искал свободный пятачок для парковки. Ничего – и никого – подозрительного Илья близ кафе не обнаружил.

Переведя дыхание, он открыл дверь и вошел внутрь заведения.

Лариса рассчитала все точно.

Народу в кафе оказалось немного: занята лишь треть столиков. Да и то сидят по два или по три человека, а не так чтобы большими компаниями. Но и не совсем безлюдно: когда ты один в заведении, то все время находишься под внимательным взглядом прислуги.

Пашкевич подошел к дальнему угловому столику.

– Привет, Лара! Давно ждешь?

– Только что приехала. Я заказала нам кофе.

Илья наклонился, неловко чмокнул знакомую в гладкую персиковую щеку. Лариса не была писаной красавицей, ее скорее можно назвать привлекательной. Его ровесница, шатенка лет тридцати с небольшим, ухоженная, роста выше среднего, с недурственной фигурой. Одета в деловой брючный костюм темно-серой расцветки. Носит очки с притемненными линзами. Несколько портит общее впечатление тяжеловатый подбородок; он выдает в ней властную натуру, особу, обладающую твердым характером.

Кисти рук обтянуты тончайшими, телесного цвета, лайковыми перчатками – она и не подумала их снять. Впрочем, как и во все предыдущие разы, когда они встречались по схожему с нынешним поводу.

– Принес?

Илья опустился на стул напротив Ларисы, спиной к входу.

Расчехлил ноут, положил его на стол. Открыл, подсоединил usb flash – ту флешку, на которую записал «превью», надергав из чужой базы файлы.

– Я свою часть работы выполнил.

Сказав это, Пашкевич повернул лэптоп экраном к женщине, с которой у него когда-то был непродолжительный роман, к той, что сама впоследствии вышла на него с предложением подзаработать деньжат, воспользовавшись теми возможностями, которые открыты перед ним в силу самой специфики его работы.

– Можешь сама убедиться.

Молоденькая официантка принесла поднос с кофейным сервизом и сливочником. На ее вопрос, будут ли господа что-то еще заказывать, Лариса отрицательно качнула головой. Пашкевич с некоторой задержкой повторил ее жест.

Ему хотелось как можно скорее получить обещанный гонорар и убраться отсюда восвояси. Официантка, не дождавшись заказа, направилась в другой конец зала, оставив их наедине.

Пока Лариса просматривала выборку, сделанную Пашкевичем, тот, откинувшись спиной на спинку стула, задумчиво смотрел в окно. Или же только делал вид, что его интересует то, что происходит за окном, на Никитском бульваре.

Еще не так давно здесь, кстати, было не протолкнуться. Как и в любом другом кафе или ресторанчике в районе Нового Арбата, куда заходили посовещаться или погреться за чашкой кофе, а то и выпить чего покрепче политически озабоченные граждане, все эти «революционеры» и «контрреволюционеры». Не говоря уже про еще более многочисленный контингент: в дни митингов и проводимых едва ли не ежедневно флэшмобов и протестных акций «белоленточников» в центр валом валили зеваки, приезжавшие поглазеть на разгул демократии…

Но митинговые настроения после сокрушительной мартовской победы одного из кандидатов на пост президента пошли на спад. Никто теперь не резервировал заблаговременно или не занимал с утра, приходя к открытию, столики в подобных этому заведениях. Здесь более не собирались шумные разношерстные компании, спорящие на политические темы, строящие какие-то планы по свержению власти, но не забывающие при этом плотно и вкусно питаться.

Протестная масса, казавшаяся горой, глыбой, как-то незаметно оплыла, истаяла, как тает ноздреватый снег по весне. Жизнь вошла в привычную колею, все вернулось, как казалось многим, на круги своя…

Прошло еще минут десять. Пашкевич поднес к губам чашку с недопитым кофе, сделал мелкий глоток. Внутренняя дрожь теперь уже отдавалась по всему телу; трясло так, что он едва не расплескал остатки кофе, когда ставил чашку обратно на блюдце.

– Отлично, – наконец сказала Лариса. – Молодец, Илюша, хорошая работа.