Он уже потяжелел и набрал несколько лишних килограмм. Видимо, для солидности. Мы с ним долго хлопали друг друга по плечам, а потом устроились в кабинете с видом на берег. Светловолосая секретарша приготовила кофе и ушла в приемную. Я проводил взглядом ее аппетитную фигурку, затянутую в орденскую форму, и вздохнул.

— Даже не думай! — Либерзон перешел на русский язык и прицелился в меня пальцем.

— Что, уже и посмотреть нельзя?!

— Каримушка, золотце ты мое… самоварное. Я знаю ваше «уже и посмотреть». Сначала он смотрит, потом, якобы невзначай, дарит девушке букетик цветов и приглашает на рюмку чаю. В конце концов она оказывается у него в койке и начинает опаздывать на работу!

— Старая ты развалина! Тебе что, завидно?

— Нет, вы только гляньте на это престарелое чудо! Оно мне надо — сидеть по утрам и без секретарши, и без кофе? Шайя, вспомни наконец, сколько тебе лет, и не морочь людям голову. О душе пора думать, а не о бабах!

— Наговариваете вы на меня, папаша…

— Вейз мир…[5]Оно мне надо?! Я сказал пару умных слов, а вы имеете уши, чтобы слышать. Слышать и делать правильные выводы за мою секретаршу.

Вот и поболтали. Кстати, Либерзон — человек прямой как столб. Поэтому с ним лучше не лукавить. Если хотите что-нибудь узнать, то лучше спросите прямо. Без лишних затей и уверток. Вранье он чувствует лучше, чем Уильям Барлоу — запах хорошего виски. Когда мы обсудили дела минувшие, то наступило время для дел грядущих.

— Дэни, — осторожно начал я и попробовал кофе. На удивление, он был крепким, — что ты можешь сказать про старика О'Рейли?

— А что вы хотите о нем слышать? То, что он умер? Так это не очень свежая новость.

— Я в курсе. Меня больше интересует его семья. Жена и пропавшая дочь.

— Старая история, — хмыкнул Даниэль и покачал головой. — Ты что, не знаешь эту старую майсу за пропавшую группу?

— Хорош уже отвечать вопросом на вопрос! Давай ближе к теме.

— Давай, но я бы сказал, что вы… Карим Шайя… имеете странные вопросы.

— Что-то не так?

— Нет, все в пределах нормы. У тебя вечно шило в одном месте. Что именно интересует?

— Все, что ты знаешь и помнишь…

Дело в том, что Даниэль Либерзон не всегда работал в Виго. Лет семь назад он служил в Порто-Франко. Работал начальником охраны у одного типа, который делал бизнес на всем, что связано с грузоперевозками. Так бы, наверное, и доработал до пенсии, но нарвался на одного чиновника, который сказал какую-то грубость. Я даже не знаю, какую именно. Что-то связанное со Второй мировой войной и евреями. Предки Либерзона жили в Одессе и прелести «культурной» немецкой нации испытали на своей шкуре. Дэни, ни разу не подумав, двинул чинуше в зубы. В общем — чиновник был избит до полусмерти. В своем собственном кабинете. Дело, конечно, замяли, но Либерзону пришлось примерить форму простого охранника и убраться из Порто-Франко.

— Ее звали Синтия. Синтия О'Рейли. Девка немного взбалмошная, но не дура. — Он пожал плечами и задумчиво посмотрел в окно. — Что еще… Не скажу, что она была из этой золотой молодежи, которой полно на Базах, но и тихоней не назовешь. При таком «упитанном» папе детки позволяют чуточку больше, чем положено в их возрасте.

— Что-нибудь противозаконное было?

— Ой, Карим! Я тебя умоляю… Где ты видел законы в Новом мире? Не стреляй по людям из окна спальни — и никто тебе слова не скажет! Тем более если твой папа — на минуточку — один из руководителей центральной Базы! Девочка жила весело, но края видела четко, и ничего страшного за ней не замечали. Разве что…

— Что? — насторожился я.

— Говорят, что была слаба на передок и парней меняла как перчатки.

— Хм…

— Учти! — Он поднял указательный палец. — Так говорили, но я не слышал, чтобы кто-то имел счастье подержать за ней свечку! Ты же знаешь за наших людей, Карим! Эти мерзавцы врут и не краснеют!

— Это ты прав.

— А я про что! Девочка любила веселую жизнь и разбавляла скуку Нового мира, как могла.

— Вот уж никогда бы не подумал, что здешнюю жизнь можно назвать скучной.

— Тебе и в глухой саванне весело, — ухмыльнулся Либерзон, — особенно если попадется несколько шлемазлов, которых можно пристрелить со всем удовольствием.

— Ну ты сказал! Не делай из меня одичавшего кровопийцу. Да, в Кадизе было несколько неприятностей со стрельбой, но все в пределах закона.

— А вы не делайте из меня поца! Тебя что, наняла Маргарет?

— В смысле?..

— Карим… — он даже сморщился, — я тебя умоляю!

— Что опять не так?

— Это же Новый мир! Здесь все и про всех знают. Не скажу, что знают до мелочей, но для подробностей есть женщины на базаре. У них такая буйная фантазия, что даже я краснею, когда они имеют мне рассказать новости.

— Знают или догадываются? И о чем именно?

— Вдова О'Рейли не любит пыль саванны.

— При чем здесь ее вкусы?

— Сначала из Порто-Франко к нам, в Виго, приезжает Маргарет, — рассудительно начал Дэни, — с телохранителем, который опекает ее семью лет десять, если не больше. Берет два билета на паром, и они отправляются вверх по реке. В Кадиз. Через неделю она возвращается в Виго и попутным конвоем уезжает обратно в Порто-Франко. Не проходит и двух недель, как появляешься ты и начинаешь расспрашивать за дела пятилетней давности… И после всего этого ты будешь сидеть, блестеть карими глазами и рассказывать эти майсы?

— Можешь не продолжать.

— Так а тож! — Либерзон ухмыльнулся и потянулся за очередной сигаретой.

— И кто еще знает о цели ее визита?

— Полагаю, что никто. В Виго мало людей, кто имел дело с чиновниками Ордена, и уж тем более — с их женами. Я бы и сам ее не заметил! Это вышло случайно. Мне прислали посылку из Нью-Портсмута, потому и пошел встречать этот конвой.

— Кстати, — хмыкнул я, вспомнив лицо Маргарет, — за ней не было слежки?

— С какой стати?

— Мало ли…

— Не знаю, Шайя… — Дэни немного подумал и покачал головой. — Не хочу врать — я не особо присматривался к ее соседям. Ты же знаешь эти конвои — там «каждой твари по паре».

— А каким конвоем они пришли?

— Частный конвой, который ходит из Нью-Портсмута до форта Линкольн. У них на машинах нарисована ящерица…

Разговор затянулся до самого вечера. Либерзон рассказал все, что знал, и даже немного больше. Высказал несколько крамольных идей, над которыми стоило серьезно подумать. Для начала неплохо. По крайней мере, есть о чем поразмыслить, пока буду трястись по дороге в Нью-Портсмут.