– то слева от себя, то справа, иногда – в пол, а иногда осматривал людей. Но прошло немного времени, автобус миновал уже три остановки, и Саша обратил внимание на парня в красной ветровке и черных джинсах. Тот был постарше его года на три – ему удалось это понять, рассмотрев его лицо в профиль. Темные волосы коротко стрижены, однако, судя по всему, не знали расчески и как минимум неделю были не мыты. Парень сидел справа от Лены, на противоположном ряду и также на ближнем к проходу кресле; он сидел там еще до того, как они вошли в автобус. Внешне – самый обыкновенный, ничем не выделяющийся средь всех остальных десятков трех пассажиров, но чувствовалась в его манере ерзать, оглядываться по сторонам нервозность, словно он что-то украл и теперь гадает и проверяет, не преследуют ли его. Или наркоман, нуждающийся в новой дозе. Или же всего лишь безбилетник, опасающийся появления в салоне кондукторов. И, быть может, Саша не придал бы странному типу никакого значения, если бы тот не начал недобро поглядывать на его сестру.

А пока Саша гадал, что же тому нужно от его сестры, – а ушло на это не более двух или трех минут, – парень вдруг вскочил с места, грубо схватил ее за волосы – так, что она вскрикнула от боли, – поднял на ноги и, прижав к себе за талию, приложил к ее виску дуло пистолета, который, вероятно, вынул из кармана ветровки. Девушка даже не успела сообразить, что к чему, не увидела она и оружие и, с силой наступив на ногу схватившего ее парня, попыталась вырваться, но тот только вложил еще больше усилий в хватку, вдавив предплечье под хрупкие ребра, и стукнул краем стального дула по ее виску. Лена зашипела и поморщилась, Саша оттолкнулся от поручня и хотел было рвануть вперед, но остановился как вкопанный, когда юнец в красной ветровке заорал будто бы в приступе бешенства:

– Оставайтесь все на своих местах, вы, гребаные скоты! Я вышибу этой суке мозги, если хоть кто-то дернется! Я каждому вышибу мозги! – При этом он, оглядываясь по всем сторонам, пятился назад, пока не уперся поясницей в турникет. Низкорослый мужчина выронил газету и поднял освободившуюся руку, как бы давая понять, что он все понял и выполнит любой приказ. Другой мужчина, спортивного телосложения, что сидел во втором от начала ряду, поднялся, намереваясь что-то сделать, и тут же получил две пули в грудь, ничком свалившись обратно на сиденье. Вот теперь пассажиры по-настоящему запаниковали и начали галдеть и вскакивать со своих мест, но несколько воплей вооруженного заставили всех угомониться. Как только автобус заметно замедлил ход, парень прокричал водителю через плечо, что перестреляет всех до единого, если они остановятся. – Пошли вы все к черту! – продолжал он, вновь обращаясь теперь к пассажирам. – Что, не хотите посмеяться? Чего же вы так? Вы же так любите смеяться над другими, чертовы лицемеры! А теперь уже не смешно, правда?!

Его рука дернулась, прогремел выстрел – и белокурая женщина средних лет с дырой в голове с сиденья соскользнула на пол.

– За что?! – взвизгнула старушка, сидевшая рядом с убитой, и, не спуская с нее вытаращенных глаз, прикрыла рот ладонью.

– А вот захотелось!

Плач ребенка, сидевшего на коленях молодой мамаши, разнесшийся по салону сразу после первого выстрела, лишний раз капал убийце на нервы, и он, разбрызгивая слюну, взревел:

– Да заткнись ты уже, уродец мелкий! Угомони его, мамаша, – нацелился он на нее, – или я вас обоих грохну! И плевать я хотел на то, что он еще совсем сосунок!

А Саша был словно парализован. Не в силах управлять своим телом, он лишь смотрел сестре во влажные от наступающих слез глаза, умоляющих спасти ее. Александру, который находился рядом с собой семнадцатилетним, хотелось каким-нибудь способом взять ситуацию под свой контроль, но и он не мог шевельнуться с места, а если б и мог – и он это знал, – ничего бы у него не вышло.

Однако Саша, сжимая и разжимая кулаки, внезапно сорвался с места. Совсем немного – и он добежит до сестры и оттолкнет от нее убийцу или просто примет удар на себя, тем самым дав ей немного времени на то, чтобы высвободиться из цепких лап. Но вооруженный подлец, недолго думая, толкнул вперед заложницу и выстрелил. Пуля насквозь прошла сквозь ее шею, задев позвонки, пролетела мимо Саши и пробила заднее стекло, вылетев на улицу, а девушка рухнула на руки к настигшему ее брату. Он держал ее безвольно повисшее тело, а кровь обильно вытекала из раны, падая ему на штанины, на кроссовки, стекаясь в лужу на полу.

Какая-то женщина с коротко стрижеными волосами, сидящая в начале салона, встала и длинными ногтями впилась в кисть убийцы, стараясь вонзить их ему глубоко под кожу, отчего он вскрикнул, выронил пистолет и выругался матом. Поднялись двое мужчин, один из которых аккуратно за плечи отвел женщину в сторонку, и набросились на юнца с кулаками и ногами. Тот после пары ударов свалился на пол и кричал, подогнув колени к груди и закрывая руками голову. После очередного тяжелого удара по лицу послышался хруст – то ли ему нос сломали, то ли челюсть. Еще немного – и он, видимо, потеряв сознание, затих, а мужчины так и продолжали его избивать, пока другие не уговорили их остановиться, мол, чтобы потом, чего доброго, не сесть из-за ненормального.

Автобус все же остановился на следующей остановке. К тому моменту несколько женщин заливались слезами, кому-то было плохо физически, а малыш так и продолжать кричать.

Убийца, к счастью для двух мужчин, остался в живых и пришел в сознание незадолго до того, как подоспели полицейские, которые без лишних разговоров повязали его и посадили в служебную машину. Как он потом разговаривал с открытым переломом челюсти, Сашу не интересовало, равно как и, наверное, любого из тех, кто находился тогда в автобусе.

На следующий день в местной газете опубликовали статью, где указали, что юнец, оказывается, два года как сидел на каких-то антидепрессантах, перед бойней в автобусе застрелил своего отчима, оставил для матери записку о том, что, «наверное, любит ее и хотел бы повидаться с Эми Уайнхаус», и соседям напротив поджег входную дверь, а автобус захватил, потому что «нечего было