Под стоны девушки я быстро допросил воина. Он приоткрыл мне завесу тайны, как удалось найти схрон и где оставшиеся воины.

Разумеется, схрон сдала Гюльчатай, когда они в нем сидели. Михалыч задремал, она тихо откатила камень в сторону и выбралась наружу. Шум все-таки был, и Михалыч проснулся. Девушка с криками бросилась к своим соплеменникам, вынудив старика вступить в бой. Пусть без больших пальцев, с протезами вместо них, но он был боец, и жизнь смог продать подороже. Я ошибся, на его счету было восемь воинов. Пять убитых и трое раненых, их унесли в наш лагерь, в юрту.

Десять ушли к хребту ожидать моего возвращения, остальные на другую сторону. Вот и все, остальное я знал.

После плотного допроса я добил старшего и, скользнув к выходу, помчался к лагерю. Нужно было разобраться с ранеными и зачистить долину от захватчиков.

* * *

С трудом стянув кольчугу, я задрал подол окровавленной рубахи и прижал чистый холст к ране.

Посмотрев на хрипящего ногайца, подхватил булыжник с земли, больше ничего метательного не осталось, даже обеденный нож использовал, и метнул его в голову последнего живого крымского воина.

— Да заткнись ты, — зло выдохнул я.

Как ни странно, не промахнулся, камень с хрустом впечатался в висок под шапкой.

Бой с ногайцами вышел труднее, чем я планировал. Нет, с теми-то, что были в долине, я разобрался быстро, сперва к юрте наведался, где побил трех крымчан, один вроде за лекаря был, и добил раненых. После чего тихо вырезал воинов, которые ушли к хребту. Молодняк тоже хлопот не доставил, но когда возвращался к проходу, лицом к лицу столкнулся с восьмеркой, уходившей к своему лагерю по караванной тропе. Вот тут уж пришлось повертеться, благо сабли мои верные не подвели. Семеро из них вступили в сабельный бой, а самый хитрый, отбежав в сторону, взялся за лук. Минут десять я крутился, подрезая по одному воину так, чтобы не попасть на прицел лучнику. Тут главное, чтобы между нами были его товарищи.

Ногайский молодняк отлично показал мне неумелое взаимодействие в бою. Однако три старых воина мне чуть не наваляли, они умели биться тройкой. А это, я вам скажу, очень серьезно. Одиночке практически невозможно сломать их строй. Так что пришлось покрутиться. С тройкой разобрался, одновременно атакуя и используя камни на земле — подкидывал их ногой так, что они летели в противника. Как только подрезал одного, остальные перестали быть проблемой. Рану я получил не от лучника, как раз по нему отработал последним ножом, обеденным, а от последнего из тройки, он, насадившись на мою черную саблю, ударил стилетом, который прятал в рукаве.

Классный ход, предсмертный удар. Если бы не медная блямба на поясе, попридержавшая лезвие, удара в печень мог не избежать. А так — лезвие только на два сантиметра вошло, фактически кожу порезало.

Наложив повязку, я откинул окровавленную и подрезанную рубаху в сторону и достал из сидора свежую. Посмотрев на оба пистолета, я только вздохнул. Они мне так и не пригодились. Ну, хоть уровень своей подготовки, можно сказать мастерства, знаю. Неплохой.

Осмотрев тела убитых ногайцев, я собрал небольшой хабар и направился к схрону. Нужно было похоронить Кузьму Михайловича, поесть и собираться в дорогу. Думаю, до темноты управлюсь, а там — здравствуйте, приключения.

Перед тем как двинуться дальше, я обернулся и посмотрел на зарево пожара в долине. Михалычу я устроил тризну. Он рассказывал, как отправляют в мир мертвых павших воинов. Собирают погребальный костер и поджигают. Желательно еще бы несколько пленных воинов противника, но были только мертвые, так что Михалыча на нарубленные ветки я положил одного.

Всхрапнув, привлек к себе внимание Рыжик — именно так я назвал своего коня, на котором учился скакать. Это был статный трехлетка каурой масти. Из всего табуна я взял двух коней, Рыжика и Матрену, как вьючную лошадь.

Одет по местным меркам я был роскошно. Не как обычно, во всем серо-черном, даже кольчуга была темной как ночь, а в одеяние местного хана, ну или принца.

На мне был роскошный синий кафтан с полами до середины бедер, с серебряными галунами и шитьем серебряной нитью на груди. Под кафтаном кольчуга для скрытого ношения. Лисья шапка, на вид дорогая, синие штаны вроде шаровар, заправленные в коричневые красивые и удобные полусапожки. Шелковая рубашка и исподнее. Рабочая одежда, та, в которой я куролесил, была спрятана в поклаже на вьючной лошади.

На поясе у меня висели два булатных клинка в красивых расписных ножнах. Боевой нож, обеденный и серебряная ложка тоже устроились на поясе. Кошелька не было, у меня нет привычки носить его в открытую, так что пришлось заставлять Гюльчатай пришивать к кафтану потайные карманы.

После боя в долине я дал имена своим саблям. Черной — Поглотитель душ. Дамасской — Мститель.

Может, и высокопарно, но мне нравилось. Сейчас обе сабли покоились в поклаже, они были слишком приметны, и их могли опознать.

Кроме личных вещей — я, кстати, много не брал, — забрал все драгоценности и деньги, что затрофеил, пока развлекался вокруг долины.

Погладив коня по голове, я вздохнул:

— Вот и остались мы одни, Рыжик. Пошли, нам еще через проход как-то протискиваться.

Лошадей у нас в долине паслось четыре штуки, остальных пустили на мясо зимой. Так что мне было из чего выбирать. Две оставшихся весело резвились на зеленых полях долины. Я их отпустил.

Уже темнело, и пришлось повозиться, пока я смог, не поломав лошадям ноги, вывести их на караванную тропу. После чего, вскочив на коня, дал пятками по бокам, направив Рыжика к тропе — она находилась в четырехстах метрах от прохода. Нам нужно преодолеть этот хребет и по тропе выйти к морю. Там, в нескольких километрах от моря, будет бывшая столица Крымского ханства Кырым. По словам караванщиков, разговоры которых я подслушал на стоянках, до столицы всего три дня пути.

Ночь выдалась безлунная, поэтому двигаться приходилось осторожно, чтобы кони не поломали ноги. Мне нужно было отойти от долины как можно дальше.

Когда начало светать, я заметил на тропе каменное сооружение. При приближении я разглядел во мгле огороженный каменным забором двухэтажный дом и какие-то постройки.

«Да это же средневековый отель!» — удивился я. За время своих развлечений ничего подобного я не встречал. Да, в принципе, так далеко и не уходил.

Похоже, мое предположение оказалось верным, это действительно постоялый двор. В подтверждение тому — и множество построек, и запах пищи, и то, что он находится в одиночестве на тропе. Если бы это была крепость, то все выглядело бы по-другому.

— Сейчас и проверим, вжился я в образ или нет, — тихо пробормотал я и, ударив пятками по бокам Рыжика, подъехал к деревянным воротам.

Вытащив из седельного чехла короткий дротик, постучал концом по воротам.

Ответили только после третьего раза.

— Кто там? — услышал я на местном наречии. Судя по голосу, спросил уже пожилой мужчина, хотя я расслышал и мальчишеский шепот.