—Я буду орать!— предупреждает, напрягаясь всем телом, а между нами шаровая молния.

—Тебя никто не услышит,— провожу большими пальцами по голой коже в вырезе светлой майки.— Так что ори, сколько в тебя влезет.

—Отцепись от меня, Лавров!— шипит, дёргается, но я снова, как утром, толкаюсь вперёд.

Мне нужно её поцеловать. Вот хрен знает, зачем, но губы аж печёт. Так, потом об этом подумаю.

Яся мычит, оттягивает ткань моей футболки, и она трещит под её пальцами, и сквозняк проникает в свежую дыру. От Синеглазки пахнет чистотой, свежестью, а волосы влажные, прохладные на ощупь.

Я не целую Ясю. Я пытаюсь доказать самому себе, что поцелуи с ней — ерунда. Плохая идея, идиотский поступок. Ищу в этом недостатки, но губы Синеглазки идеальные. Чёрт, чёрт… чёрт!

—Что ты делаешь, безумный?— тяжело дышит, когда я всё-таки нахожу в себе силы отстраниться и сделать шаг назад.

Завожу руки за спину, сжимаю в кулаки. Прохожусь взглядом по стройной миниатюрной фигуре, по светлой просторной майке, по слетевшей с худого плеча бретельке, вниз к чёртовым коротким шортам, замечаю мурашки на смуглой коже бёдер, идеальную гладкость кожи, смотрю на узкие маленькие стопы.

Как у такой коротышки могут быть настолько длинные ноги? Ну не бывает же такого!

Дыхание срывается, мне нужно время, чтобы успокоиться и перестать наконец вести себя, как придурок. Отступаю дальше, упираюсь спиной в закрытую дверь, фокусирую взгляд на окне за спиной Яси — делаю всё, чтобы не смотреть на невозможную девчонку, от которой у меня вдруг сорвало крышу.

—А на что это похоже?— не могу удержаться, перевожу взгляд на Ясю, а она яростно губы оттирает. Хм, а это обидно.

—На попытку меня сожрать это похоже,— кривится в отвращении и указывает рукой на дверь.— Проваливай, Лавров, пока я не позвала на помощь. Целовать кого-то против воли — насилие. Думаю, у тебя достаточно мозгов, чтобы это понять. Хотя, о чём это я?

Прихожу в себя окончательно, пятернёй волосы приглаживаю, смотрю на воинственную Ясю сверху вниз. Теперь точно надо линять, всё зашло слишком далеко.

—Правильно. Иди, жалуйся. Ты ж только на это и способна, да? Мамочке ещё обязательно позвони, пусть пожалеет бедняжку.

Во мне поднимается волна раздражения, и я спешу свалить из комнаты, громко хлопаю на прощание дверью. Пошло оно всё, домой хочу.

И, оставив Илью в бабском царстве, ухожу из общаги.

До дома, который мы снимаем с друзьями, всего несколько кварталов. Решаю пройтись пешком, в маленьком магазинчике покупаю бутылку минералки и жадно пью, но всё равно никак не могу напиться. Изнутри меня мучит жажда, от которой не может избавить даже прохладная вода.

Предательница Яся снова появилась в моей жизни, и снова будит во мне дурацкие чувства.

Ведь раньше мы были просто детьми, и война наша была будто бы понарошку. Но сейчас, когда она такая взрослая и красивая, мне сложно обуздать всю гамму эмоций, которую рождает во мне эта девчонка. Глупая и гордая, самонадеянная и… красивая. Да, блин! Красивая, и это худшее, что могло со мной случиться.

—О, кто вернулся,— Никита, второй мой лучший друг, сидит в холле на диване, пялится в плазму на очередное тупое шоу, а красивая незнакомая девчонка льнёт к нему, целуя в шею.

Мне повезло иметь в друзьях самого отборного сексуального террориста нашего универа. Никита любит менять девушек, как использованное бельё, и никто с ним в этом не сравнится.

Новая подружка Никиты смотрит на меня искоса, облизывая шею Никиты, а я иду на кухню — безумно хочется кофе.

Этот дом построен на западный манер с просторным холлом, выходом на открытую кухню, и там мне не спрятаться.

К тому, что Никита приводит сюда девчонок не привыкать, но почему-то именно сегодня меня это дико раздражает.

Наверное, слишком много впечатлений для половины дня.

—Лавр, иди к нам,— зовёт Никита, а его новая девчонка смеётся.— Кинчик какой глянем. Помнишь, «Чёрную вдову» посмотреть хотели? Чего б не сейчас?

—Отстань,— бросаю, заводя кофеварку, но шаги за спиной отвлекают от процесса.

—Лавр, а я о тебе наслышана,— нежный голосок выводит из ступора. Я нажимаю кнопку на панели кофеварки и разворачиваюсь к девушке.

Она, босая и растрёпанная, с распухшими после поцелуев губами, переминается с ноги на ногу и смотрит на меня игриво. Ресницами хлопает, натягивает пониже подол мужской рубашки — заигрывает и соблазняет.

—Всё, что ты слышала, враньё,— складываю руки на груди, а девушка снова стреляет в меня взглядом и перекидывает через плечо светлые густые волосы.— Я протестую и требую лучшего адвоката.

—А ты не просто жеребец, ты ещё и смешной,— глупо хихикает и, проведя пальцами по пухлой нижней губе, подходит ближе.— Не хочешь познакомиться ближе?

Она заигрывает со мной, откровенно себя предлагает. Красивая, раскованная и до боли в паху привлекательная. У неё тёмные глаза в обрамлении нарощенных ресниц, которыми хлопает, изображая из себя наивную соблазнительную овечку. Порочная невинность — что может быть лучше, да?

Девушка становится на носочки, мою шею руками обвивает, трётся грудью, а на заднем плане Никита хрипло смеётся.

—Ну, Лавр, давай к нам,— кричит, но мысль о тройничке кажется соблазнительной.

Потому что я не привык делиться с кем-то девушками и объедки не подбираю. Да и от мысли увидеть Никиту без трусов отбивает любой сексуальный порыв.

Кофеварка пищит, выплёвывая в чашку первые кофейные капли. Я отодвигаю от себя любительницу групповушки, она смотрит на меня сначала удивлённо, а после и обиженно.

Прости, детка, так сошлись звёзды. Сегодня мне, похоже, лучше запереться в комнате, чтобы ещё кого из девушек не обидеть.

—Козёл,— злится и, топнув ногой, убегает наверх.

—Козёл,— повторяет Никита, осуждающе качая головой.

Ну блин, мне не хочется иметь всё, что движется и вешается на меня. Всё, что предлагает себя.

Бывает такое, случается.

Демид отвратительный. Делает, что хочет, будто имеет право хватать меня своим лапищами и целовать. Животное! Озверевший тип.

Зачем он вообще это делал? Чтобы унизить меня? Показать, насколько он сильнее, до какой степени его власть надо мной простирается? Физическое превосходство? Скотина!

От злости тело покрывается колючими мурашками. Дёргаюсь вперёд, мечтаю вцепиться Демиду в морду и разодрать в лоскуты, выцарапать наглые глаза, чтобы не смел даже смотреть в мою сторону, но торможу. Я не хочу иметь с ним ничего общего, а осуществи задуманное, придётся снова с ним контактировать, а мне и так хватило Лаврова по самые гланды, тошнит аж.