— Пример яркий, однако для нашего случая нехарактерный, — поморщился Смыков. — В условиях законности и порядка длинный язык действительно может навредить репутации его обладателя. А в творящемся ныне бардаке каждый волен чесать его как кому заблагорассудится. Чем вы, братец мой, кстати и занимаетесь.

Лева, большой любитель Зябликовых баек, на этот раз пропустил мимо ушей почти весь его рассказ.

Все еще являясь лучшими глазами ватаги, он в это время внимательно следил за одной из мошек, совсем недавно копошившейся где-то в неимоверной дали. Ныне же она, описывая в видимых и невидимых частях пространственного лабиринта замысловатые зигзаги, довольно споро приближалась к ватаге.

Когда стало окончательно ясно, что существо это двуногое, прямоходящее, да вдобавок еще и обряженное в живописные лохмотья, Цыпф поднял тревогу:

— Кажется, к нам опять какое-то чудо пожаловало.

— Я его и сам давно заметил, — сообщил Смыков. — Ишь, ковыляет. Совсем как человек.

— Поняли, значит, местные паханы, что летающей фанерой нас не запугать, и гонца шлют. — Зяблик сплюнул в сторону.

— Почему вы решили, что гонца? — возразил Смыков. — А если палача?

— Палач в одиночку не сунется. — Зяблик с сомнением покачал головой. — Кишка у него на такое дело тонка. Пускай этот фраер даже десятимерным будет, так я его в крайнем случае гранатой достану, если пуля не возьмет.

— В самомнении вам, братец мой, не откажешь…

Гонец (или палач) находился еще на таком расстоянии от них, что оптические иллюзии сиреневого мира не позволяли рассмотреть его облик во всех деталях, но энергия и целеустремленность движений невольно внушали уважение.

— Идет как пишет… — Рука Зяблика сама тянулась к пистолету, и он, удерживая ее, почесывал живот.

— Другой бы уже издалека шум поднял, — заметил Смыков. — А этот молчит. Знает, что зря глотку рвать здесь бесполезно. Тертый калач.

Направлявшееся к ним двуногое существо при ближайшем рассмотрении действительно оказалось человеком. Неопрятная клочковатая борода и донельзя истрепанная гимнастерка свидетельствовали о том, что он довольно длительное время был отрешен от таких элементарных благ цивилизации, как бритва и иголка. Часть лица, не скрытая дикой рыжевато-бурой растительностью, являла собой зрелище уныло-непримечательное. Диагноз напрашивался сам собой: татаро-монгольское иго, дистрофия в десяти поколениях, хронический алкоголизм, унаследованный от родителей, близкородственные браки предков, серость, тупость, рахит и олигофрения, осложненная врожденной агрессивностью. Таких человеческих отбросов в окрестностях Талашевска было хоть пруд пруди — на чужие мечи и стрелы они особо не лезли, ко всем видам заразы имели стойкий иммунитет, а пропитание себе отыскивали с хитростью и безжалостностью гиен.

От иных представителей своей породы этот типчик отличался разве что юркими движениями, характерными для мелких хищников, да эмблемами в виде дубовых веточек, украшавших засаленные петлицы его гимнастерки.

Остановившись метрах в пяти от ватаги, он что-то раздраженно залопотал на непонятном языке. Помимо воли все глянули на Левку, но тот растерянно покачал головой.

— Слова вроде бы и понятные, но смысла не улавливаю, — признался он.

При звуках его голоса человечишко отпрянул назад, и его опасные глазки растерянно заморгали.

— Земляки, никак? — Он был не то что удивлен, а скорее поражен. — Точно, земляки! — добавил он, вглядевшись в пуговицы Смыкова.

— Все мы земляки, да не все товарищи, — неопределенно буркнул Зяблик, рука которого продолжала ерзать по животу в непосредственой близости от пистолета.

— Как я погляжу, вы еще и новенькие? — Быстрый и ухватистый взор замухрышки скользнул по туго набитым мешкам и добротной одежде членов ватаги.

— Угадал. Новенькие мы. Брусья. Но свои в доску, — загадочно ответил Зяблик.

Человечишко косо глянул на него, однако своих чувств никак не выразил. Вопросы его в основном почему-то были обращены к Смыкову.

— Живыми сюда прибыли али как? — поинтересовался он.

— Мы что — на мертвяков, похожи? — удивился Смыков.

— А тут без разницы, — махнул рукой человечишко. — Ежели потребуется, тут и мертвецов к делу приставят. Очень даже просто.

— Кто приставит? К какому делу? — насторожился Смыков.

— А это вы скоро сами узнаете, — ухмыльнулся человечишко. — Только стоять вот так просто сейчас не положено. Недолго и беду накликать. Вы разве сигнала не получали?

— Какого сигнала?

— А прилетала тут к вам одна такая… блискучая…

— Не знали мы, что это сигнал, — пожал плечами Смыков. — Уж простите нас, неуков.

— Коли вы новенькие, может, вам это и простится. Хотя наперед знать нельзя… Курева не найдется? — Последняя фраза прозвучала отнюдь не просительно, а скорее вкрадчиво-угрожающе.

— Сами, знаете ли, бедствуем… — замялся Смыков. — Но ради первого знакомства так и быть… Зяблик, дай ему закурить.

— Табак не шахна, на всех не хватит, — буркнул Зяблик, однако одарил бородача щепотью махорки в комплекте с квадратиком газетной бумаги.

Тот ловко свернул корявыми пальцами козью ножку, прикурил от кресала Смыкова и глубоко затянулся.

— Крепка, едрена мать… Отвык уже, — он закашлялся.

— Халява всегда глотку дерет, — мрачно заметил Зяблик.

— Откель будете? — пуская дым на собеседников, поинтересовался человечишко.

— Все оттуда же, — осторожно ответил Смыков.

— Документов, конечно же, не имеете?

— Почему же? Как раз таки и имеем, — задрав полу своей куртки, Смыков зубами разорвал низ подкладки и вытащил красную книжку, заботливо укутанную в несколько слоев целлофана.

Человечишко осторожно раскрыл ее на первой странице и — не то из уважения, не то по неграмотности — прочитал по слогам:

— «Ком-му-нис-ти-чес-кая пар-тия Со-вет-ско-го Со-ю-за… Смы-ков Ва-ле-рий Е-мель-я-но-вич»… Где-то мне вашу фамилию приходилось слышать. Да и личность вроде знакомая… Вы не в райпотребсоюзе служили?

— Берите выше. В райотделе милиции. — Смыков уже овладел ситуацией и позволил себе проявить профессиональную бдительность. — И поскольку мне ваша личность совсем незнакома, извольте удостоверить ее документально.

— Где уж там, — сразу пригорюнился человек с дубовыми веточками на петлицах. — Уничтожил я документы. Согласно устной инструкции заместителя председателя горсовета товарища Чупина… Чтоб врагам не достались… И как это вы меня не помните! Я же одно время председателем охотхозяйства служил. Правда, недолго. А потом егерем состоял в Старинковском лесничестве…

Тихон Андреевич Басурманов был одним из посыльных, отправленных руководством Талашевского района в областной центр за разъяснениями по поводу необычайных стихийных явлений, не только выбивших каждодневную жизнь из привычной колеи, но и грозивших в самом ближайшем будущем сорвать уже начавшуюся битву за урожай.