Надо вызвать сюда друга Проскурникова, тот благостно действует на него своей полицейской прямотой и вместе с тем хитроумием. Устроить ему обмен на кого-нибудь. В порядке познания иной полицейской практики. Учеба, так сказать.

Тем же вечером Динар позвонил своей новой знакомой Аннелоре Сторм и договорился, что она прибудет в лучшем своем наряде завтра к нему на чай, как бы со случайным визитом. И в разговоре постепенно выяснится, что она (в гостях будет еще одна дама, посол Наталья Александровна Черникова) чуть ли не приемная дочь барона Фрайбаха, а мадам Натали жаждет увидеть его замок и его необыкновенную коллекцию картин и антиквариата. Тем более что барон уже стал практиковать небольшие экскурсии, пока, правда, очень ограниченные и по рекомендациям. Тут они и «сдружатся» по интересам, как говорится.

Меж тем Аннелоре, получив задание (завлечь мадам к барону и попытаться сдружить их — ничего себе задача!), стала также раздумывать. Она мадам посла видела однажды, в сквере, где они иной раз встречались с Динаром по каким-нибудь неотложным случаям.

И Анне сразу же невзлюбила мадам. «Дрянь, сразу видно, и рожа такая надменная». Анне никогда не скупилась на выражения — русский она благодаря отцу знала отменно.

Ей почему-то очень хотелось попасть в Россию. Казалось, что жизнь ее там переменится к лучшему и как бы начнется заново, поэтому она так держалась за Динара. Она знала, что если будет ему во всем послушна, то и деньги будут, и возможность поехать в Россию, и — кто знает, — хорошо там устроиться и быть на Родине!

Потому что в этой крошечной стране ей душно…

Но все это ничего. Она нюхом чувствовала, что барону Рихарду фон Фрайбаху подкладывается довольно грязная свинья в виде прелестной дамы, и она, Анне, должна будет в этом участвовать. А ведь она действительно была почти как дочь барону, да что барону — Рихарду, как он ее просил его называть.

Когда-то, много лет назад барон встретил в Париже ее отца, бывшего штабс-капитана Селезнева, бежавшего с поверженной Белой гвардией. Отец попал во Францию, где сильно бедствовал, потому что за душой не было ни копейки, пока не познакомился с матерью Аннелоре, дочерью жандармского полковника (бывшего, естественно), — девицей хорошенькой и капризной, с сохраненными мамиными бриллиантами и папиным счетом в одном из банков за какие-то услуги.

Она собиралась составить себе отличную партию. Но тут случайно появился бравый красавец штабс-капитан, патриот, с большими заслугами и честнейший малый (что и помешало ему в жизни), и мама будущей Анне влюбилась не то слово — врезалась в штабс-капитана, и пока ей не разрешили выйти за него замуж, не прекращала истерик, рыданий и угроз покончить с собой.

Мама Аннелоре добилась своего и… начала бедствовать. Не сразу, правда, пока водились денежки жандармского полковника и бриллианты его жены — «дети» жили неплохо.

И тут вдруг у штабс-капитана Селезнева Георгия проявился талант живописца. Он стал рисовать. Потом писать красками. На любой поверхности — старом противне, картонке от коробки, железном брошенном листе, да мало ли всякой дребедени попадается под руку. Сначала парочка радовалась, упиваясь возможностью быстро приобрести известность и, главное, деньги. Не на роскошества — на жизнь.

Тут родилась Аннелоре, и девочка была уже довольно поздним ребенком.

Вскоре на бульваре Сен-Мишель к Селезневу, в сотый раз писавшему уличную толпу, подошел довольно молодой, красивый, аристократического вида человек и стоял — смотрел, как Селезнев пишет. Потом неожиданно сказал:

— Я куплю у вас эту картину. Впрочем, боюсь, что не хватит никаких денег, настолько она хороша и необычна…

Они разговорились, молодой человек назвался бароном Рихардом фон Фрайбахом. Аристократ, не умеющий работать, но имеющий фамильные богатства и замок в соседней стране. Барон зазвал, увлек Селезнева с собой, и они семьей уехали в страну, где жил барон. Сначала жили в его роскошном замке, потом отец Анне, будучи человеком чести, не смог жить захребетником и снял квартирку.

Барон же, как мог, помогал им и очень любил хорошенькую, как куколка, Аннелоре. И она его тоже. Несколько картин отца продались, и Селезневы узнали лучшие времена. Но отец слег и вскоре умер. Умерла и мать. Аннелоре осталась одна и пошла работать в магазин Сторма.

За него вскоре она и вышла замуж.

Фрайбах всегда приглашал ее в замок, кормил, что-то всегда дарил. Картины отца висели у него в галерее, не продавались, хотя барон их показывал — не понимали их люди, даже доки в этом деле.

Анне была своею в этом нелюдимом замке. Умер ее муж, Ант Сторм, магазин ушел за долги, которые он успел понаделать. Правда, Анне осталась хорошая большая квартира, которую они, слава богу — выкупили. Последнее время они жили как соседи. Новый владелец магазина довольно невежливо попросил Анне оставить место. Она ушла и стала думать, как жить. А лет ей уже ох как немало…

С Динаром познакомились они случайно. Аннелоре присела на лавку в сквере и вдруг неожиданно для себя заплакала. Она никогда не плакала на людях. Только дома. Злыми, мелкими, холодными слезами. А тут размякла, да еще днем, и шептала: «Боже мой, Боже мой, что мне делать?..»

Этот отчаянный русский шепот услышал Динар, который любил бездумно посидеть на удобной скамейке в сквере, похожем на парк. Его нюх гончего пса сразу почуял добычу. И был прав. Скоро у себя на вилле Динар уже знал всю историю Аннелоре и обещал ей помочь. Удача просто приплыла ему в руки. Этот неприступный Фрайбах, который занимал последнее время его мысли, оказалось — вот он, этот Фрайбах! Бери и ешь. На тарелочке с голубой каемочкой. Динар был человеком дела, поэтому, не теряя времени, сказал, что будет снимать у нее половину квартиры (о собственной вилле он предусмотрительно умолчал). Поехал и все тщательно осмотрел — приличная мебель, тишина, тихая улочка, хозяйка, которая теперь обязана ему по гроб. И Анне была счастлива! Во-первых, деньги, который этот милый русский заплатил за полгода вперед. Аннелоре поначалу отнекивалась, но русский, легко посмеявшись, сказал: «У нас в России так принято!» И Анне сдалась. Во-вторых, грело то, что новый знакомый — русский. Россия, где может все измениться, как по мановению волшебной палочки! Нет, не зря она разрыдалась в сквере, неожиданно и бурно. С русскими словами. Но теперь надо отдавать долги. В конце концов, не убивать же они станут Рихарда?! Не грабить же?! Приличный русский господин, мадам посол… Куда уж выше… Но червячок тревоги поселился и посасывал нутро — что-то им надо от старика? Узнать бы!.. Возможно, и узнает. И очень смущало то обстоятельство, что Динар скрыл наличие собственный виллы, щедро заплатив вперед за ненужную ему квартиру. И денежки эти уже частично истрачены… Но русский объяснил необходимость аренды тем, что к нему часто наведываются гости из России, а он, видите ли, уже привык к замкнутому образу жизни… и так далее и тому подобное… Мало верилось в эту чушь… Но очень хотелось, чтобы это было именно так!

Раннее утро застало всех трех участников чаепития уже на ногах. Каждый по-своему готовился к встрече. Меньше всех — Динар. Он лишь вынул из «каморки», как он называл комнату без окон на своей вилле, куда сбрасывал ненужные вещи и никогда более к ним не касался, запыленную картинку штабс-капитана Георгия Селезнева, отер с нее пыль и повесил на видное со всех сторон место в гостиной, где собирался устраивать чаепитие. А картинку загодя разыскал на блошином рынке. Как она туда попала? Кто знает… Но если Динар задавался какой-то целью, то обязательно добивался ее.