Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
На работу мне ещё не скоро, но я одеваюсь и сбегаю из своей квартиры… Вообще-то это квартира Ярослава, и он мне пока ещё не муж, и всё оказывается так зыбко и шатко, что может разрушиться в любую минуту. Я иду пешком, не глядя по сторонам и ничего не видя перед собой. Просто бреду по переулкам и улицам, глядя в пустоту.
С другой стороны, мы уже не первый год вместе и острота чувств могла притупиться. Постоянные дела, заботы, суета и обыденность не лучшим образом влияют на семейные пары. Разве не должна я делать всё, чтобы избавиться от рутины в наших отношениях? Я и сама не против того, чтобы разнообразить секс. Но не так же, правда?
Я не замечаю, как оказываюсь у школы. В пустом коридоре я вижу маленькую девочку, стоящую у окна. Она всхлипывает и трёт кулачками глаза. При виде её у меня сжимается сердце. Я подхожу к ней и присаживаюсь на корточки.
– Милая, – мягко говорю я, опуская руку ей на плечико, – что случилось? Почему ты расстроена?
Она оборачивается ко мне, но вместо того, чтобы успокоиться, начинает всхлипывать чаще и чаще, выпячивает нижнюю губу и принимается горько плакать. От этакого горя у меня самой наворачиваются слёзы и я нежно прижимаю её к себе и глажу по белокурой головке:
– Ну всё-всё, ну ладно, не плачь, солнышко, не плачь. Расскажи мне, что у тебя стряслось. Мы всё с тобой исправим, ладно? Тебя как зовут?
– Л-е-е-е-н-а, – сквозь слёзы тянет она.
– Леночка, вот и умница.
– М-а-а-а-м-а…
– Ты не знаешь, где твоя мама?
Она несколько раз коротко кивает. Поднимаясь, я беру её за руку и в этот момент открывается дверь классной комнаты и оттуда выбегает взволнованная молодая женщина.
– Доченька, ты что? Я же сказала, что поговорю с Марьей Андреевной. Ты что, меня потеряла?
Леночка бежит к маме, обнимает за ноги и утыкается лицом в юбку. Я улыбаюсь и едва сдерживаю слёзы.
– Ну вот видишь, всё хорошо, – говорю я и иду в свой класс.
Но на теме урока я не могу сосредоточиться и заставляю учеников писать сочинение, а сама безучастно смотрю на распускающиеся за окном листья, на проезжающие машины и бегущих куда-то людей. Даже сегодня, в субботу они спешат и не замечают ничего вокруг.
– Алиса Вадимовна, – доносится до меня голос исторички, – зайдите, пожалуйста, в учительскую, Там Наталья Степановна хочет сообщение сделать.
Я выхожу из транса и замечаю, что уже перемена и, что пора идти домой, но, спасибо Наталье Степановне, можно ещё ненадолго задержаться. В учительской завуч говорит что-то об изменениях в расписании, но я оказываюсь не в состоянии сосредоточиться на её словах и пребываю в мире отрывочно мелькающих картинок ночных событий.
– Алис, ты чего, влюбилась? Смотри, все ушли уже, – щёлкает пальцами перед моими глазами весёлый, хулиганистого вида физрук.
– Ой, Даня, чего-то задумалась.
– Смотри, не засиживайся, а то Кузьмищев увидит твои незанятые уши и начнёт их насиловать.
– Да уж, это он может, – грустно улыбаюсь я. – Спасибо, что спас меня.
– Может тебя подвезти до метро?
– Да, подвези пожалуйста, век благодарна буду.
Чего-то я расклеилась и больше не хочу идти пешком, поэтому с радостью принимаю предложение физрука. Пока трясусь в относительно свободном вагоне подземки, ко мне приходит понимание того, что теперь делать. Нужно постараться перешагнуть через вчерашнюю ночь и двигаться дальше. Просто всё забыть, как наркотическую галлюцинацию, иначе можно и с катушек слететь.
– Ты сама-то себя слышишь? – шевелю я губами.
Произошедшее никак не желает укладываться в голове и поддаваться осмыслению. Если разобраться, раз ему так это нужно… Как так? С чего я вообще взяла, что ему это нужно? Ведь мы вчера были пьяные и обкуренные и он, вероятно сам не понимал, что делает…
– И ты в это веришь? – снова произношу я чуть слышно.
Мужчина в очках с толстыми стёклами поворачивается ко мне и, встретившись со мной взглядом, быстро опускает голову и отходит подальше. Надеюсь, там он не услышит голоса, звучащие в моей голове:
– Нужно было поступиться своей гордостью и сделать так, как он хочет…
– Да причём здесь гордость? Во-первых, это просто противно…
– Ну и ничего бы с тобой не сделалось. Один раз ради укрепления брака выдержала бы. Уж лучше пусть на глазах, чем где-то там. Бред, да?
– Вот именно, полный бред.
– А вот и нет, умная жена всегда знает, как сохранить семью.
Вообще-то это действительно бред, но что мне теперь делать, как себя вести я не понимаю. Я ведь и сама хороша. Можно сказать, спровоцировала его… Чтобы я ещё хоть раз, хоть одну затяжку этой дряни… Да я и сама дрянь, распущенная дрянь… Но это ладно, пока оставим, до выяснения, так сказать. Главное – что сейчас делать. Надо стараться быть собой, как будто ничего не случилось… Действительно? Продолжать делать вид, что ничего не произошло?
* * *
– Ярик, – зову я, заходя домой.
Никто не отвечает. Я прохожу по квартире и вижу, что дома его нет. Как же так? Ушёл и даже не позвонил? Поехал к ней? Достаю телефон и вижу непрочитанное сообщение в «телеге»:
«Алиса, пришлось тоже уехать на работу. Буду не поздно. Позвони, как прочитаешь. Целую». А за ним ещё одно: «Люблю» и три сердечка. Понятно.
Я долго смотрю на экран, покусывая губу. Позвонить или нет? Ладно. Набираю номер.
– Привет, Алис, – сразу отвечает он, – ты как?
– Да, всё нормально. Вот только пришла. Извини, не видела твоё сообщение, звук был выключен.
– Ясно.
Повисает пауза. Потом Ярослав снова заговаривает:
– Слушай, мы тут заканчиваем уже. Нам час-полтора осталось, не больше, и я сразу приеду.
– Не беспокойся, – говорю я спокойным и будничным тоном, – делай свои дела, я в полном порядке.
До сих пор не представляю, чем именно он там занимается. Финансами. А что это значит? Вот прямо сейчас он что пачки денег пересчитывает? А может быть трахает кого-нибудь и не знает на сколько его ещё хватит – на час или полтора? Он, Роман Георгиевич и его секретарша, толстая сорокалетняя тётушка с чёрными
