— Люди в округе зовут это место Долиной Беглецов, — сказала мисс Фанни, смеясь, — потому что «круглоголовые» улепётывали во все лопатки.

Это было лучшее, что я когда-либо слыхал о парнях Кромвеля; проникнувшись к ним теплым чувством, я сделал несколько легких замечаний на эту тему.

— О конечно, вы-то можете так говорить, — сказала она, — поскольку никогда не бежали впереди врага. — Мисс Фанни бросила на меня короткий взгляд. — Иногда мне хочется быть мужчиной — сильным и храбрым, как вы.

Когда Флэши слышит подобные намеки, он понимает, что надо делать.

— Я не всегда бывал храбрецом, Фанни, — скромно признался я, подступая ближе. — Иногда я веду себя как самый настоящий трус.

Богом клянусь, в жизни я не говорил более правдиво.

— Я не могу в это поверить, — прошептала она, но продолжить не успела, поскольку я крепко поцеловал ее в губы. На мгновение она сжала их, но уже в следующую минуту, к моему величайшему наслаждению, мисс Фанни уже начала дразнить меня язычком. Я попытался развить наметившийся успех, но внезапно она выскользнула из моих рук, смеясь.

— Нет, нет, — весело крикнула она, — помни, что это — Долина Беглецов!

И я, как дурак, упустил удобный момент. Не сомневаюсь, что если бы я был более настойчив, она бы уступила, но пока я был согласен продолжать игру, и мы двинулись дальше, болтая и смеясь.

Думаете, что все это пустяки? Дело в том, что если бы я овладел мисс Фанни в тот день, то, осмелюсь предположить, утратил бы к ней всякий интерес — во всяком случае, я был бы меньше озабочен тем, чтобы удовлетворить ее попозже, а заодно избежал бы многих неприятностей и не стал бы несчастной гонимой жертвой, за которой велась охота на половине земного шара.

Так что, насколько я помню, это был чер…ски неудачный день. С полдюжины раз я пытался заключить ее в объятия — за ланчем с сандвичами, во время нашей прогулки вниз по холмам, даже в седле по дороге домой — и каждый раз при этом она целовала меня не хуже начинающей французской шлюхи, а потом отталкивала, дразня. А поскольку по дороге нам все время встречались люди, а девчонка была проворна, как боксер веса мухи, мне никак не удавалось взяться за нее всерьез. Конечно же, я встречался с такими штучками и раньше, так что мой опыт подсказывал мне, что «к ночи все классно будет очень», как поют в водевилях, но к тому времени, как мы подтянулись обратно к Кливу, я уже был возбужден, как деревенский бык, и мне это не слишком нравилось.

И здесь меня ожидал пренеприятный удар судьбы в лице двух малых, вышедших из парадных дверей. Оба они были в гусарской форме, и один приветственно помахал Фанни рукой и помог сойти с кобылы. Девушка с дьявольской улыбкой представила его как своего «фьянсе»,[12]некоего Дюберли. Это могло бы стать плохой новостью в любое другое время, но теперь все мое внимание было приковано к его приятелю, который стоял за ним, вглядываясь в меня с холодной и такой знакомой усмешкой. При виде его мое сердце на секунду замерло — это был Брайант.

Если вы знакомы с моими мемуарами, то знаете его. Девять лет тому назад мы с ним вместе были субалтернами[13]в полку лорда Кардигана. Во время памятной дуэли, в которой мне довелось принять участие, он после долгих колебаний согласился устроить все дело так, чтобы в пистолете моего противника не оказалось пули, так что я мог быть уверен, что останусь жив после этой неприятной встречи. Я обманул его с платой за эту услугу, а он ничего не мог мне сделать, кроме как поизрыгать впустую свои никчемные угрозы о мщении. После этого пути наши разошлись, и я про него уж и позабыл вовсе, а тут, надо же, является, как джинн из бутылки. Конечно же, он и теперь ничего не мог мне сделать, но все равно видеть его было неприятно.

— Здорово, Флэш! — воскликнул он, подходя ближе. — Как вижу, ты все воюешь?

Он поклонился мисс Фанни, в то время как Дюберли его представлял.

— Рад познакомиться с вами, сэр, — произнес Дюберли, пожимая мне руку, когда я слез с лошади. Он был толстым увальнем, с густыми бакенбардами, а слово «рогоносец», казалось, было написано у него на лбу заглавными буквами. — Столько наслышан о вас — прославленный офицер! Как приятно видеть вас здесь, не правда ли, Фан?

А девчонка-то — вот ведь хладнокровная штучка — мгновенно смекнула, что мы с Брайантом враги, и радостно защебетала про наш веселый пикник, ну а Дюберли стоял, глазел, широко улыбался и видел только ее одну. Затем он проводил Фанни в дом, оставив нас с Брайантом возле лошадей.

— Сорвал тебе все маневры, а, Флэш? — проговорил он со своей ехидной ухмылкой. — Эти «фьянсе» иногда бывают чер…ски досадными и, осмелюсь предположить, порой доставляют еще больше неудобств, чем законные мужья.

— Не могу представить, чтобы ты что-либо мог об этом знать, — парировал я, меряя его взглядом, — так, значит, Кардиган все же выкинул тебя из полка?

Это было очевидно, так как на Брайанте не было темно-вишневого мундира. Он вспыхнул при этих словах, так что я понял, что задел его больное место.

— Я переведен в Восьмой Ирландский, — процедил он, — не все покидают полк, как ты — поджав хвост.

— Что, Томми, до сих пор обидно, а? — продолжал я смеяться над ним. — Не сыпьте соль на раны? Я всегда говорил, что служить в Одиннадцатом гусарском тебе не по карману. Ну что ж, если тебе удалось сбежать из него в Восьмой, ты и там сможешь заняться сводничеством.

Это заткнуло ему рот. В добрые старые времена в Кентербери, когда он еще подлизывался ко мне, я как-то подбросил ему парочку гиней за услуги по поставке шлюх.

Брайант отступил на шаг.

— Ч-рт тебя побери, Флэшмен! — пискнул он. — Я еще спущу тебя с небес на землю!

— Только не до твоего собственного уровня, если можно, — ответил я, оставляя его клокочущим от гнева.

Да, если бы уже в те дни я был столь же мудрым, как сейчас, то сообразил бы, что даже у такой скользкой змеи как Брайант, все же есть клыки. Но он был столь жалким презренным трусом, что тогда я просто выбросил его из головы. Я был гораздо больше озабочен неудобствами, которые мог составить этот жирный дурак Дюберли, что могло затруднить долгожданный визит моего петушка в гнездышко мисс Фанни. Уверен, что она подводила игру именно к такому финалу, после целого-то дня наших игралок на пикнике, но теперь Дюберли портил мне всю малину своим присутствием: он вился над ней за чаем, вертелся вокруг нее в гостиной и, наконец, предложил ей руку, когда все собирались проследовать к обеденному столу. Локк и остальная родня были на его стороне — я это видел и не мог оттереть Дюберли в сторону, как легко сделал бы в любом другом месте. Все это было дьяв…ски утомительно, но что за удовольствие, если все получается слишком уж просто, сказал я себе и принялся разрабатывать план, как бы мне выманить леди на скользкую дорожку (что еще в школьные дни всегда советовал нам Шекспир).