—Понял, принял,— буркнул Лех, и, бросив печальный взгляд на шустро исчезающие с моей тарелки пирожки, занялся изучением содержимого своих тарелок.

—Кстати, Гор,— обратился ко мне Фил Ветров.— Что от тебя хотел ректор? Неужели спалил, как ты через окно в аудиторию попал?

—И как ты вообще на тринадцатый этаж забрался? Телепортация?— уточнил эльф Дайланиер.

—Это вряд ли, студентам телепортация по территории академии запрещена,— заметил Эдвард.

—Я свои секреты не раскрываю,— отмахнулся я и обратился к сидящему напротив меня Алексу: — Кстати, Берг, спасибо ещё раз, что открыл окно. Если бы не твоя помощь, я бы в лучшем случае опоздал. В худшем — даже думать не хочется.

Я пододвинул к Алексу через стол последний пирожок с ливером вместе с тарелкой. Парень удивлённо посмотрел сначала на пирожок, потом на меня.

—Если ты не будешь, я съем?— облизнулся Лех, гипнотизируя взглядом тарелку.

—Спасибо, Гор! Они действительно бесподобные!— поблагодарил Алекс и, под расстроенный вздох оборотня, отправил пирожок в рот.

Я же похлопал оборотня по топорщащемуся карману, в котором звякнули золотые монеты.

—Ты, я смотрю, сегодня и так в плюсе,— напомнил товарищу.— Не стыдно на друзей спорить?

—Зато я единственный, кто верил в тебя!— гордо заявил Лех.

—От ставок воздержались только Василь с Алексом. Лех, хитрый хвост, сорвал куш,— добавил Ник.

—А ты, значит, тоже ставил на моё опоздание?— догадался я.

—Виновен. И уже наказан золотыми. В следующий раз буду в тебя верить сильнее,— пообещал Ник, театрально прижимая руку к сердцу, которое почему-то по его мнению оказалось справа.

Остаток обеденного перерыва мы провели, обсуждая планы на вечер и бесподобные орские пирожки. Половина группы, кроме орков и оборотней, раньше только слышала о них. Или, как в деревне Василя, пробовали, но местные аналоги, с тестом в матрас толщиной и начинкой с гномий напёрсток.

—Интересно, как вообще эти орские пирожки придумали? Вроде бы в составе ничего особенного, но я никогда не пробовал ничего вкуснее! Мне кажется, даже во дворце императора никогда о подобном блюде не слышали,— задал вопрос Алекс.

Орки на другом конце стола синхронно хмыкнули.

—С голодухи придумали, не секрет это. Давно дело было. Ещё бабка наша мелкой была, она и рассказывала. Война тогда шла долгая и тяжёлая,— горько вздохнув, начал рассказ Гролл.

—И год неурожайный. Будто проклял кто. Поголовье скота сокращалось: кормить было нечем, почти всю живность под нож и пустили,— продолжил Баррон.

—А жрать хотелось. И очень,— добавил Дрейк.

—Всем народам тогда пришлось несладко. В войне вообще нет романтики. Один ужас, голод, мор и разруха. Нам тоже несладко пришлось, но оркам реально сильнее всех досталось,— погладил медную бороду Василь и отхлебнул из кружки.

—Многие семьи своих сыновей, даже подростков отправляли воевать, чтоб хоть не от голодухи помирали,— сказал Гролл.

—В деревнях же оставались старики, жёны, да совсем мелкие орчата,— подхватил рассказ Баррон.

—Ну, вот собственно, тем, что от забоя скота оставалось, и перебивались — потрохами да копытами. Ничего другого не было, мясо-то всё в войска свозилось,— пожал плечами Дрейк.— А орки не могут на травке да грибочках выжить, даже дети. Вот и додумались прабабки из потрохов пирожки стряпать. На том и протянули. А рецепт этот хоть и пытались повторить в других мирах, да всё не то.

—Настоящий рецепт знают только наши женщины,— вставил слово Гролл.— Даже нам тётки секрет не выдают. Сказали, если дочки не народятся, в могилу с собой утащат.

За столом воцарилось молчание. В последний момент мы всё же обговорили время, к которому соберемся у пропускной арки в Академию, так как пропуск на группу коллективный и отбиваться по одному нельзя.

Совместными усилиями удалось убедить Алекса, и новенький пообещал, что придёт, несмотря на то что раньше не бывал в подобных местах и не знает, как себя там вести. Лех с Филом решили непременно заполнить этот нелепый пробел в биографии Алекса и заверили, что познакомят его с парочкой горячих красоток.

Прежде чем покинуть столовую, я попытался уловить следы запаха, который почувствовал в аудитории, решив, что его обладательница — одна из студенток Академии. А так как студенты редко пропускали обед без уважительной причины, разумно было предположить, что и она тут окажется. На какой-то миг мне даже показалось, что я снова почувствовал тот самый запавший в душу неуловимый аромат смородины. Но нет. Он снова ускользнул, смешавшись с другими запахами.

МАРГО МАУЛЬ

Остаток дня до открытия клуба я провела в заботливых руках девочек Агнии в салоне красоты. Кажется, подруга всерьёз решила за оставшиеся полдня прогнать меня если не через все, то через большую часть процедур. В какой-то момент я настолько расслабилась, что даже немного задремала. Пришлось периодически пощипывать себя, чтобы случайно не оконфузиться перед сотрудницами. Ведь сплю я достаточно… бурно…

Дело в том что сны последние лет пятнадцать мне снятся, как бы это сказать, не совсем обычные. Одно время даже приходилось делать заговоры и варить специальные зелья, чтоб совсем их не видеть. Но подобные зелья работают только в случае дурных снов или наведённых порчей. И это не совсем мой случай. Я не могу сказать, что они мне неприятны. Напротив.

Мне снится мужчина. Вот только лицо не могу разглядеть, а наутро и вовсе не вспомнить, словно какой-то отвод на нём. Единственное, я смогла запомнить — глаза: янтарные с вертикальной иглой зрачка. Безумно опасные и манящие одновременно. Такие глаза могут быть только у драконов. Мне порой кажется, что такой же взгляд был у моей первой и единственной дурной влюблённости. Бред. Драконов ещё целый Третий мир. Мало ли у кого похожие.

Во снах я слышу его низкий с лёгкой хрипотцой голос, чувствую его обжигающее дыхание на своей коже, его безудержные ласки, горячие поцелуи. В этом мужчине сочетается всё лучшее, что только могла создать природа: от божественного тела без грамма жира, до умопомрачительного запаха.

С моим телом незнакомец из снов творит такие вещи, что даже перед стенами стыдно. Ему всегда мало того, что может дать сон, словно он не плод моего одинокого воображения. Мне его тоже мало. Мой незнакомец ненасытен, неутомим, но в то же время настолько нежен и трепетен, что понимаешь — ни один реальный мужчина не сравнится с моим наваждением.

Порой кажется, что это каждый раз другой человек… или всё же дракон?

Нет, это точно один и тот же мужчина снится мне много лет подряд, заполняя собой болезненную дыру в сердце, что оставил отец Гордея. Я это чувствую. Я не знаю его имени, он не может его сказать, как бы ни пытался. И я не могу сказать своё, как бы ни пыталась. Он поклялся, что найдёт меня в любом из миров. Я сделала вид, что поверила. Ведь какая-то частичка меня хочет надеяться, что незнакомец из сна сдержит своё слово.