В то время, когда писалась «Германия», у германских народов было три главных органа управления: вождь, совет старейшин и общее собрание всех воинов. Как и во многих других племенных обществах, мнение совета знати и народного собрания имело больший вес, чем авторитет вождя. Иногда вождей избирали, обычно за отвагу и престиж военного лидера. Обязанности такого вождя были преимущественно военными, и зачастую он занимал свою должность только на время какой-то чрезвычайной ситуации или во время войны. Таким образом, в начале войны народ избирал одного (иногда и двух) человек, которые руководили им. Избранный вождь заменял любого лидера, который мог быть у племени в мирное время.

Скипетр из китовой кости из Рауверда (Фрисландия)

Был и другой тип вождя, которого Тацит называет «королем» (rex): он был обязан своим положением не процедуре выборов, а своему благородному, королевскому происхождению. Не совсем понятно, каковы были его обязанности. Иногда он руководил своим народом во время войны, как и избранные вожди, ведь люди королевского происхождения могли стать вождями и благодаря избранию. С другой стороны, он обладал какими-то неясными религиозными или сакральными функциями. Наследник умершего или свергнутого короля избирался из всех, в ком текла королевская кровь. Автоматического наследования (от отца к старшему сыну) не было. Хотя римляне называли таких вождей «королями», не следует примешивать сюда средневековые и современные представления о значении этого слова. Даже возможность влиять на собственную дружину у этих «королей» была ограниченной, а какого-либо права на принуждение у них почти не было. Власть вождя, в конечном счете, основывалась на его престиже или авторитете его личности. Если вождь старел или оказывался неспособным к руководству, его свергали. Его не отделяли от других людей, не считали каким-то особым существом. В отличие от средневекового монарха он не был окружен божественным ореолом. Хотя на поле битвы король и должен был командовать, даже там его приказы могли быть оспорены.

В период Великого переселения народов избрание вождей продолжалось, а власть отдельных лидеров все еще была ограниченной. Засвидетельствовано много случаев, когда даже наиболее удачливые вожди германцев обращались к совету выдающихся воинов или ко всему народу и были обязаны выполнять их рекомендации. Так, когда визиготы вошли в Римскую империю в 376 г., это решение было принято не только их королем, но общим собранием народа. Мало что известно о внутреннем управлении у франков, аламаннов и прочих племен. Однако у визиготов вождя всего народа часто называли «судьей» (judex), а не «королем» (rex). Это название заставляет предполагать, что подобного типа вожди обладали некоей судебной властью, хотя мы точно не можем сказать какой. В других отношениях те правители периода Великого переселения народов, о которых хоть что-то известно, судя по всему, мало отличались от вождей времен Тацита. Только те, кто с успехом претендовал на императорскую власть, как Хлодвиг или Теодорих, отличались от других – благодаря своим беспримерным политическим достижениям.

Исключения были и в более древние времена. Хотя большинство вождей правили опираясь на авторитет, иные (с переменным успехом) пытались присвоить диктаторские полномочия. Максимального успеха (хотя и временно) достиг в этом деле король маркоманнов Маробод, который жил на рубеже н. э. Он предложил своему народу новую концепцию управления, контролируя все дела своим авторитетом. Наиболее значительным аспектом его «стиля руководства» была военная организация. Тогда в первый раз возникло нечто похожее на регулярную армию с соответствующим обучением и дисциплиной. Воины выполняли приказы командования, заранее планировалась военная тактика. Не зря Маробод получил образование в Римской империи! Все это было ново для германцев, и (к счастью для римлян) опыт Маробода остался исключением. Другие пытались подражать Марободу, однако повторить его достижение уже никто не смог. Видимо, у большинства германских народов общественная организация была слишком примитивной и негибкой, чтобы вынести давление, которое оказывала на отдельные кланы монархическая система. Наконец самому Марободу пришлось в 19 г. н. э. бежать в Римскую империю, и прошло почти три столетия, прежде чем другому вождю удалось снова достичь единоличной власти.

Как и у галлов, у германцев существовала формальная организация жрецов под предводительством главного жреца (sacerdos civitatis). Служители культа должны были наблюдать за предзнаменованиями при разных общественных событиях (особенно при отправлении на войну), исполнять роль «спикера» во время общего собрания племени, наказывать за серьезные прегрешения, охранять священные рощи и находившиеся в них предметы культа. Хотя они и не были обязаны сражаться, жрецы присутствовали и на войне. Именно они (а не вожди) должны были выносить священные знамена из заповедных рощ на поле сражения. Несомненно, они также распоряжались общественными жертвоприношениями. Если говорить об их значении в обществе, то германских жрецов можно сравнить с кельтскими друидами, хотя у них было меньше судебных полномочий, чем у друидов.

Всю эту информацию дает нам Тацит. Поздние источники, к несчастью, очень скудны, однако в общем и целом религиозная организация германских племен в более поздний период была похожа на описанную выше. Но есть и некоторые существенные различия. Среди бургундов в IV в. главный жрец, или sinistus, занимал свою должность пожизненно и сместить его было нельзя. Важное различие просматривается в визиготской системе жречества. В IV в. у визиготов у каждого рода или клана был свой жрец. Во всех других известных нам случаях жрец «обслуживал» целое племя.

Наиболее тесными связями в обществе древних германцев были связи родственные. Еще в период Великого переселения народов члены отдельных отрядов воинов внутри более крупных групп племен были, как правило, связаны кровным родством. Безопасность отдельного человека в основном зависела от его рода. Весь род обязан был мстить и добиваться возмещения за преступление либо оскорбление, нанесенное отдельному человеку, – и наоборот, весь род преступника был обязан загладить последствия преступления. Если род жертвы преступления не был удовлетворен условиями, которые предлагал род преступника, возникала кровная месть. Кровная месть кажется нам в лучшем случае антиобщественным обычаем, который мог приводить к полному хаосу. На самом деле случаи, когда не удавалось договориться об объеме возмещения, скорее всего, были редки, и разрушительный демон кровной мести сравнительно нечасто вырывался на свободу.

Некоторые юридические вопросы держали в руках старейшины и вожди племен. Эти «судьи», как называет их Цезарь, как кажется, не обладали какой-либо формальной властью. Они не могли заставить преступников или даже тех, кто судился друг с другом, обращаться к ним за судебным решением. Они могли только пользоваться своим влиянием, чтобы уладить спорный вопрос. Цезарь ничего не слышал о существовании у германцев настоящих судов. Примирение или наказание зависело лично от судей или от самих спорящих сторон. К тому времени, как была написана «Германия» Тацита, дела, которые имели значение для всего народа, обсуждало народное собрание. Теперь собрание должно было избирать какое-то количество судей: эти люди путешествовали от общины к общине, решая судебные тяжбы. Каждый судья брал с собой сто человек, которые поддерживали его авторитет и помогали ему советами.