Внутренняя ломка, проходившая в душе Аркадия, не осталась незамеченной майором Шавриком.

— Чего закис, молодой товарищ? — улыбаясь, спросил он как-то раз Назарова под конец рабочего дня. Аркадий неопределенно пожал плечами, и Шаврик понимающе кивнул: — Трудно? А никто и не обещал, что будет легко. Не бзди, будет еще труднее… Знаешь, что я тебе скажу, парень, учись перешагивать через себя! Да-да, через себя и свои эмоции. Волю развивай! А эмоции… Они в нашей работе — плохие советчики…

Майор помолчал немного, вытащил из пачки болгарскую сигарету, задумчиво покатал ее между пальцами, вздохнул и добавил тихо:

— Не переживай, перемелется… Мы все прошли через это…

Шло время, и все действительно мало-помалу «устаканивалось», Аркадий втянулся в работу, и его больше не коробило и не удивляло, что седовласые лощеные профессора и доценты, красиво рассказывавшие своим студентам о чести, достоинстве и благородстве — стучали друг на друга так, что «аж пиджак заворачивался», как любил говаривать Шаврик. Причем — что любопытно — большинство из них «информировали» не за деньги и не из страха, а исключительно в силу таким вот образом понимаемого ими чувства долга…

Нет, нельзя, конечно, сказать, что Аркадий в своей работе сталкивался исключительно с разными моральными уродами, но все же за два года работы в райотделе Назаров существенно подкорректировал свои представления о «благородном и сильном русском характере»… Много романтических бредней перегорело за эти два года в душе Аркадия Сергеевича, и он начал постепенно превращаться из интеллигента, терзаемого извечными русскими вопросами: «Что делать?», и «Как жить?», в нормального профессионала, способного «быстро и качественно решать задачи, поставленные руководством», — так по крайней мере было написано в его характеристике… Появилась у Назарова и семья — он женился на дочке профессора Матвеева, работавшего все в том же ЛЭТИ.

Вскоре Аркадия из райотдела перевели в Управление, в Водный отдел… Служил Назаров исправно и даже иллюзии у него сначала кое-какие были насчет карьеры — впрочем, иллюзии не беспочвенные, надо сказать: он ведь умудрился досрочно капитанское звание получить — на полгода, правда, всего раньше срока, но все же… Нет, настоящего шпиона Назаров, конечно, не словил, но так сумел поставить себя и работу свою в порту, что однажды заявился к нему с «чистосердечным признанием» некий помощник капитана дальнего плавания. Этого парня в Швеции как-то подловила на проститутке местная спецслужба, после чего моряку было сделано прямое вербовочное предложение… Помощник согласился для виду, а когда корабль пришел в порт — сразу прибежал к Назарову… В результате возникла перспективная комбинация, и была даже игра со спецслужбой Швеции — правда, недолгая, потому что скандинавы, видимо, быстро все поняли и игра заглохла…

Карьерные иллюзии улетучились быстро — по мере того, как Аркадий Сергеевич наблюдал за «ростом» некоторых коллег в Управлении. Назаров точно понял, что генералом не станет никогда… Впрочем, майорское звание он получил в срок.

Жизнь шла своим чередом, жена родила Аркадию дочку, с помощью тестя-профессора семья обзавелась автомобилем — новенькой «четверкой». Аркадий пристрастился к рыбалке — очень любил в одиночестве посидеть на каком-нибудь озере с удочкой… Друзей особых в Управлении Назаров не приобрел, но выпивал с коллегами по работе часто — алкоголиком он не стал, но принять рюмку-другую на грудь любил.

Собственно говоря, из-за этих «нескольких рюмок» и случился однажды у Аркадия Сергеевича абсолютно дурацкий «залет». Один парень в отделе «проставлялся» по случаю присвоения очередного звания — ну, ясное дело, выпили… А потом Аркадий поехал домой на своей «четверке» — и надо же, как назло, «гаишники» его стопорнули… В прежние времена одного взмаха комитетовской «ксивой» хватило бы, чтобы менты по стойке «смирно» встали, но на дворе стояло лето 1985 года — самый разгар знаменитой горбачевской антиалкогольной кампании, а от майора Назарова шел сильный выхлоп. Нет, задерживать Аркадия Сергеевича, конечно, не стали, но через несколько дней пришла на него в «управу» бумага. «Сигнал» проверили, он подтвердился, да и Назаров, собственно говоря, не отрицал, что находился за рулем «под мухой»… Сильно гнобить Аркадия Сергеевича не стали, все обошлось выговором, но пятно осталось — в «конторе» ведь никогда ничего не забывали…

Стоит ли говорить, что объявленную «сверху» перестройку Назаров, как и большинство его коллег, воспринял сначала настороженно, а потом и вовсе неприязненно. Аркадий Сергеевич к тому времени уже искренне считал, что народу нужны не демократия и свобода выбора, а кнут и пряник. Оно, конечно, ясно, что главный «прораб перестройки» надеялся на «пробуждение здравых сил в обществе», на то, что эти силы немедленно примутся за «созидательное строительство» чего-то там… Назаров же считал все эти прожекты самой настоящей «маниловщиной». Кому было строить-то?

В деревнях люди хозяйствовать давно отвыкли, колхозники бежали от земли в города, где русский «народ-богоносец» угрюмо спивался, несмотря ни на какие указы и ограничения… Поскольку в порту Аркадий Сергеевич сталкивался с людьми из самых разных социальных групп, у него были возможности для проведения, так сказать, сравнительных анализов — так вот, с горечью констатировал «комитетчик», в народе выработалась особая национальная черта — «халявщина». «Где бы ни работать — лишь бы не работать», — эта распространенная поговорка времен перестройки откровенно бесила Назарова, и он сам, по крайней мере, старался жить совсем по другому принципу. Тем более, что работы по его линии в порту хватало с избытком.

Он ведь перед своим начальством отвечал в порту буквально за все, и это при том, что сам не входил в руководство порта и не обладал правом подписи… А случись какое ЧП — с кого спросят? С Назарова… Нет, с других тоже, конечно, спросят, но «комитетчика»-то не минуют, это уж точно… Поэтому помимо задач чисто контрразведывательного характера приходилось Аркадию Сергеевичу подключаться и к мероприятиям по борьбе с контрабандой, и к проблеме хищений грузов из контейнеров (а в порту хищения стали настоящим бедствием)… Много чем ему приходилось заниматься — совместно с другими службами, представленными на «объекте», он разрабатывал систему мер безопасности хранения грузов и их прохождения через порт, а в такой системе ведь все предусмотреть нужно, включая пожары и наводнения…

Конечно, Назаров был не единственным представителем «конторы» в порту, но далеко не всех «коллег» он без иронии мог считать соратниками. Скажем, присутствовали в порту товарищи из так называемого «действующего резерва» — их позже стали официально величать «офицерами, прикрепленными к объекту». Коллеги из «действующего резерва» были точно такими же офицерами КГБ, но они как бы откомандировывались на предприятия, становились их штатными сотрудниками и зарплату получали уже не от «управы», а на новом месте — в соответствии с занимаемой должностью. При этом у них шли, как положено, очередные звания и выслуга лет. А при том, что «резервы» занимали на тех предприятиях, куда их направляли, как правило, руководящие посты — то и зарплаты у них были очень приятными. И так получалось, что «резервисты» вскоре уже отстаивали не столько интересы «конторы», сколько тех предприятий, где они трудились… Да что там говорить — еще когда Назаров только-только попал в Управление, он понял, что чуть ли не каждый сотрудник просто мечтал об уходе в «резерв». Но, как шутили «комитетчики», «резервами» не становятся, «резервами» рождаются — брали на эти «хлебные места» очень даже не всех… Скажем, у Назарова никаких шансов попасть в «действующий резерв» не было…