– Инквизитор прибыл в эбеновой карете, – продолжал Бастьян, прерывисто дыша. – Но вампир, сидящий в ней, и не подумает прийти за нами сюда, в замок. В твоем платяном шкафу мы с сестрой будем в безопасности. Аромат твоей одежды замаскирует наши запахи, скроет наш след, ведущий от деревни. На рассвете карета уедет, и мы тоже покинем замок, как я тебе обещал. Ты и я, и моя дорогая Жанна! Втроем пересечем моря и доберемся до далекой Антиподы.

Антиподы? Той вымышленной страны, которая, согласно легенде, свободна от вампирического ига, господствующего во Франции, Европе и во всем известном нам мире?

– Но Антиподы нет, Бастьян! – вмешалась я.

– Откуда ты знаешь? Ты часами зачитывалась романами, представляя, как плывешь по семи морям, чтобы попасть на край света. В Америку. В Африку. Или даже в Японию. Так почему не в Антиподу, а, ласка?

– Вот именно: представляла! Я фантазировала, точно так же, как мы с тобой забавлялись, разглядывая облака!

На протяжении многих лет оптимизм брата вызывал улыбку, раскрашивая мрачный мир вокруг. Но сегодня он меня разочаровал.

– Облака – это сгустки пара, Бастьян! Мираж! – повысила я голос. – И я не ласка: я простолюдинка, осужденная, как и ты, на вечный закон о невыезде. Выхода нет. Тьма повсюду. По всей Вампирии и за ее пределами.

Но брат не желал меня больше слушать. Вечно погруженный в свои фантазии, он действительно оторвался от реальности и уже торопился к знакомой дверце шкафа.

В этот момент, впервые с тех пор, как мы вошли в комнату, Диана де Гастефриш открыла рот. Ее голос был похож на нее саму: призрачный, легкий, словно дуновение ветерка. Хрупкий, как безжизненный род, последним представителем которого она являлась.

– Мне очень жаль, любовь моя, – прошептала она.

– Нам надо быть смелыми, муза моя, – ответил Бастьян. – Ты должна вести себя так, будто ничего не произошло, и лгать отцу до самого побега. Мы же с Жанной будем оплакивать ушедших, но позже.

У меня сложилось ужасное впечатление, что он неправильно понял смысл слов Дианы. Опьяненный собственными чувствами, он не уловил в голосе возлюбленной ноток вины.

– Почему же вам жаль, Диана? – спросила я, охваченная тревожным предчувствием.

Она обратила ко мне тусклые, затуманенные глаза.

– Это не моя вина, – залепетала девушка. – Я не выдавала тайну вашего брата, клянусь. Но…

Она захныкала. Слезы потекли по ее бледным щекам.

– Но?.. – повторила я, чувствуя, как учащенное сердцебиение отдается в моих висках.

– Но отец подслушивал за дверью, когда Бастьян приходил сюда в последний раз. Он узнал о нас. О нашей связи, плане побега, о тайне вашей семьи. Ему известно все. Он мог бы схватить Бастьяна на месте преступления, но предпочел отпустить его, чтобы позже избавиться от вашей семьи. Я хотела сбежать, чтобы предупредить, но не смогла. Меня посадили под замок и приставили охрану.

Голова моя пошла кругом. Вот кто привел инквизитора на Крысиный Холм! То была не проверка, нет. То был донос!

Глаза брата расширились, как у лунатика, очнувшегося на пороге пропасти. Он отпустил дверцу шкафа. Я взялась за ручку входной двери, но она провернулась под моими пальцами прежде, чем я потянула ее на себя. Снаружи кто-то был. Кто-то с силой толкал ее!

– Бастьян! – вскрикнула я, отскакивая.

Дверь с грохотом открылась. Стражник, который, как мы думали, дремал в коридоре, теперь бодрствовал, размахивая шпагой. Зловещая тень нависла за ним. Барон.

– Я так и знал! – завопил он. – Нищий, посмевший прикоснуться к моей дочери, пришел искать убежища здесь, за ее юбками!

От злобы и гнева тяжелый пыльный парик, похожий на шкуру околевшей овцы, съехал на его морщинистый лоб. Полинявшие желтые кудри разметались по сгорбленным плечам и худой груди.

– Несчастный! Может, тебе и удалось сбежать от инквизитора, но твоя жалкая попытка закончится здесь. Матюрен, проткни его, как грязную свинью!

Обнажив клинок, охранник бросился на брата.

– Отец, смилуйтесь! – выкрикнула Диана.

Я не успела вмешаться, а застывший от шока Бастьян увернуться. Железо вонзилось в живот любимого брата. Он согнулся пополам без единого стона. Я потеряла дар речи. Диана заорала так, будто это ее пронзил стальной меч:

– Нет!

– Молчи! – приказал барон. – Лучше погляди на преимущества: убив этого ползучего гада, я, возможно, наконец-то получу свою трансмутацию, которую ждал целую вечность!

Опьянев от боли, со слезами на глазах, я пыталась восстановить дыхание. Мой Бастьян мертв, а рядом гнусный старик предвкушает радость от предстоящей покупки трансмутации. Этого Грааля всех смертных вельмож, желающих подняться на вершину вампирической знати до своей смерти!

Пошатываясь от отчаяния и ненависти, я вышла на балкон. Охранник вынул клинок из тела Бастьяна и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Чего ты ждешь, идиот? – рявкнул барон. – Прикончи ее!

Бездушный солдафон, опустив голову, бросился за мной. Надо взять себя в руки! На охоте я попадала в переделки и похуже. Меня преследовали кабаны, намного превосходившие в массе тела. В таких случаях хитрость – единственное решение, чтобы выжить.

Глотая слезы, я быстро спряталась за занавеской балкона. Стражник бросился в мою сторону, чтобы пырнуть ножом. В этот самый момент я отпрыгнула в сторону. Не встретив моего сопротивления, сила ускорения увлекла массивное тело убийцы в пустоту, порвала хрупкую ткань шторы и сбросила мерзавца с пятнадцатиметровой высоты.

В оцепенении я отодвинула порванные занавески и повернулась лицом к комнате. Над безжизненным телом последнего члена моей семьи стояли представители рода Гастефриш. Дочь заливалась горючими слезами, а ее отец держал рапиру, украшенную золотой рукоятью.

Этому маленькому старичку, разлагающемуся под тяжелым старомодным париком, было глубоко за шестьдесят. Он стоял напротив, вооруженный длинным копьем. У меня же для защиты имелся только маленький перочинный нож для свежевания зайцев. Я в руках злодея. Сейчас он с легкостью пронзит меня насквозь, прежде чем я смогу хотя бы поцарапать его.

Не раздумывая, я прыгнула к Диане, прижав лезвие ножа к ее горлу.

– Еще один шаг, и я убью ее! – предупредила я, сдерживая страх, от которого дрожал мой голос.

Гримаса отвращения исказила пергаментное лицо барона.

– Я узнал тебя. Ты – дочь Фруаделака. Того, кто, по слухам, браконьерствует в моих землях. Тот глупый жандарм так и не смог поймать вас на месте преступления. Плевать на доказательства! Сегодня я сам вершу правосудие, как и полагается мне по праву господина! Я приговариваю тебя к немедленной смерти!

Старик приближался ко мне, размахивая направо и налево рапирой, заставляя меня отступать на балкон вместе с жертвой. Учитель фехтования, должно быть, показал барону в его далекой молодости много приемов. Меня же никто и никогда не тренировал. Но благодаря частым встречам с дикими зверями в лесу мои инстинкты были заточены на выживание. Чувствуя себя куропаткой против лисы или ланью против волка, я знала, что лишь секунды отделяют меня от смерти.