Мигнул красный фонарь над открытой дверью, ведущей в кабину пилотов, мерзко и коротко взвыл ревун. Один из летчиков развернулся в кресле и, словно намекая на взбучку, показал пловцам кулак, но тут же выкинул три пальца. И Катков, и Троянов понимающе кивнули — до места высадки осталось три минуты лета. Сейчас вертолет спустится почти к самой морской поверхности, серой зыбью колыхавшейся далеко внизу, и на насколько секунд зависнет, мощным потоком воздуха от винтов разгоняя по серости волн водянисто-пыльную рябь, давая возможность пловцам десантироваться. Секундная стрелка мерно отпрыгала один круг, другой…

— Пошел! — перекрывая шум двигателя, крикнул пилот, показывая рукой нечто вроде некогда известного жеста «Рот фронт!», хотя в дублирующей команде особой необходимости и не было, поскольку над дверью вновь вспыхнула лампочка фонаря, на этот раз зеленого цвета и вновь рявкнула сирена.

Скат, уже в полной экипировке сидевший на «пороге» открытой дверцы, толкнул рукой вниз небольшой мешок с тянувшимся от него длинным фалом из парашютной стропы и, не медля ни секунды, соскользнул с порожка вниз, где метрах в пятнадцати кипела серая поверхность моря. Троянов неуклюже переступил ногами с натянутыми на ступни ластами на самый краешек порога и шагнул вперед, прыгая «солдатиком», как это называлось в далеком детстве, когда Валерка и о море-то еще ничего не знал, не то что о работе боевых пловцов.

Вертолет тут же набрал высоту и, словно облегченно выдохнув, лег на обратный курс, где пилотов ждал БПК и вертолетчикам еще предстояло выполнение не самой легкой задачи: мягко и точно посадить свою машину в очерченный на палубе круг…

Троянов легко, почти как прыгун с вышки, вошел в темную воду, мигом оказался на глубине метров десяти, принял горизонтальное положение и тут же сильно заработал ластами, уходя из точки вхождения в сторону. Так хороший солдат после выстрела сразу же меняет позицию, дабы сбить с толку возможного врага, жадным взглядом поверх прорези прицела ловящего каждое его неосторожное движение. А в реальном бою почти каждое неосторожное движение бойца заканчивается или встречей с пулей, или с клинком ножа.

Та-ак, осмотрелись… А видимость дрянь — не больше десятка метров. А вон и Скат темнеет неподалеку, как мурена грациозен и гибок, змей. И так же опасен. Да нет, что это я, мысленно усмехнулся Троянов, да он несчастную мурену как кильку перекусит и одним глотком проглотит. Тащит свой мешок — сегодня он старший и мины ставить он будет, а для Тритона остаются строго охранные функции плюс инженерное обеспечение операции. Что следует понимать просто: отыскивать или проделывать проходы в возможных заграждениях, обеспечить подрывнику подход к объекту, охранять Ската во время работы, ведя круговое наблюдение, и если — ох, не хотелось бы! — появятся боевые пловцы из охранных подразделений базы, принять бой и победить.

Назад возвращаться будет проще: лейтенант Катков будет свободен как радостный дельфин, а вдвоем нам и касатка по барабану! Тьфу, дурак, рано про возвращение…

Серая муть толщи воды, никак не ставшей прозрачнее от волнения, гулявшего на поверхности бухты, неожиданно стала клетчатой, словно кто-то заштриховал стену воды простым грифельным карандашом: вот и первое препятствие, противолодочная стальная сеть. И против субмарин хороша, и против акул, не говоря уже о боевых пловцах. Сеть из прочной проволоки, длинная и сплошная. Есть в ней, конечно, проходы, которые открываются, пропуская своих, но кто же ломится в соседний сад за яблоками через калитку… Есть и другие способы. Как говаривал один кудрявый мальчик: «Мы пойдем другим путем…» Жаль, конечно, резать, все-таки государственное имущество и недешевая штука, но учения — они и в Африке учения.

Скат приготовил ножницы, но не успел сделать ни одного разреза. Вдруг, вопреки обычному правилу сохранять во время операции строгое радиомолчание, ожила мембрана переговорного устройства и механическим бесстрастным голосом объявила:

— База вызывает Ската! Прием. Скат, ответьте базе…

— База, я Скат, прием…

— Скат, приказываю отменить операцию! Немедленно возвращайтесь на базу. Как поняли, прием?

— Вас понял, — Катков недоуменно переглянулся с мичманом и пожал плечами, — понял, возвращаемся…

— Капитан, а ты как думаешь, они нас не обманут?

— Обязательно обманут, — старший группы бойцов, три дня назад расстрелявшей русских геологов на берегу реки, закончил чистку своего «кольта», собрал пистолет и нажал на спуск. «Кольт» звонко щелкнул, и хозяин положил пистолет на грубый дощатый стол, не забывая поставить оружие на предохранитель. — Точнее, попытаются. Кажется, они называют это «кинуть партнера». Они обязательно попытаются кинуть нас, мой великий вождь.

— Но ведь это глупо! Ты же сам говорил, что мы нужны им и они будут хорошо платить. Очень хорошо, — на скуластом загорелом лице Чероки читалось явное недоумение. Свою кличку крепкий и высокий парень получил в этой команде отнюдь не в честь известного джипа, а из-за длинных иссиня-черных волос и немного узковатых темно-карих глаз, делавших его похожим на индейца.

Капитан, как его называли подчиненные, поднял холодный, почти никогда не отражавший никаких эмоций взгляд на задавшего вопрос парня и задумчиво кивнул.

— Говорил, верно. Все так и было. Но потом обстоятельства изменились и теперь мы им, я так думаю, просто мешаем. А раз мы им мешаем, то они попытаются обмануть и убить нас. Не беспокойся, я им этого не позволю. Я этим крысам и с самого начала не очень-то верил.

— А ты, Кэп, вообще кому-нибудь веришь?

— Конечно, — не задумываясь, ответил командир и его узкие губы раздвинулись в улыбке, которую даже самый большой простак не осмелился бы назвать доброй. — Себе. Я верю себе. И то, если честно, не всегда. Обычно это бывает всего лишь один раз в год — двадцать девятого февраля.

— Но ведь, Кэп… — удивленно вскинул брови Чероки.

— Вот именно! Потому-то я до сих пор и живой, мой маленький Джеронимо… У тебя все, или ты хотел еще что-то узнать?

— Ну, вообще-то… — Боец отвел взгляд и несмело поинтересовался: — Ребята спрашивают, сколько нам еще торчать в этой поганой сельве?

— Недолго, великий вождь. — Капитан посмотрел на часы. — Думаю, часа через два-три придет катер. Я связался с заказчиком и потребовал привезти деньги сюда. Он пытался что-то там бормотать про чеки и банковские переводы, но ты ведь знаешь мое правило: только наличными! Мы получим много веселых баксов и наконец-то сможем немного отдохнуть в каком-нибудь уютном и спокойном местечке, где никто не стреляет, где много кондиционеров, хорошего виски и крепкозадых девок… Все, Чероки, иди и передай парням, чтобы все вычистили оружие и были в полной готовности.

— Есть, Кэп! — боец выскользнул из хижины, неведомо кем наспех сложенной из тонких жердей и крытой широкими листьями.

Капитан с мягким щелчком вогнал в пистолет новую обойму, передернул затвор, досылая патрон в ствол, сдвинул флажок предохранителя и сунул пистолет в кобуру. После чего начал разбирать свою М-16. Отстегнул магазин и, застыв на секунду, процедил сквозь зубы, непонятно кого имея в виду: