Лидия покачала головой, и по густой массе ее темных волос прошла блестящая волна.

— Нет, я сейчас не уеду из Лондона. Я не могу.

— Возлюбленный?

— Нет, хотя это не ваше дело.

— Тогда вы станете моей женой и оплатите долг своего отца, если ваше утверждение соответствует действительности.

Он пока не будет сообщать ей, что они должны вместе бывать на людях, что знакомые должны видеть, как они готовятся к свадьбе.

— Если я не собираюсь ехать с вами в Мадрид, то я тем более не соглашусь выходить за вас замуж, на каких бы условиях ни был подписан договор моим отцом.

Рауль смотрел на Лидию, такую сердитую, с поджатыми губами, и ему ужасно хотелось поцеловать ее, но он понимал, что это ему не суждено.

— Я, конечно, могу потребовать возврат долга прямо сейчас. — Рауль почти почувствовал, как его накрывает волна ее гнева, и задавался вопросом, какова была бы ее реакция, если бы их беседа проходила не в таком людном месте.

— Вы не посмеете. — Это было произнесено шепотом, но с величайшим возмущением.

Его тело отреагировало на этот шепот странным желанием поцеловать ее.

— Не стоит меня недооценивать, Лидия. — Рауль знал, что его слова звучат резко, но сейчас он не боялся проявлять агрессию. Ему нужно было заключить сделку, потому что не ожидал, что его будет тянуть к женщине, которую, возможно, придется сделать временной женой.

— Это вы меня недооцениваете, мистер Вальдес. — Хотя Лидия все еще кипела от злости, ее голос звучал более покладисто.

— Я не позволяю себе недооценивать всех, с кем веду бизнес, и вы не исключение. — Рауль умолчал о том, что навел о ней справки, выяснил все, что нужно знать о женщине, которая могла бы стать его женой. — Какую бы сделку мы ни заключили, она только для бизнеса и не более.

— И ничего более?

— Нет, ничего. Это будет брак только на словах, который закончится через два года.

— Прежде чем я возьму на себя обязательства, думаю, вам лучше рассказать мне, кого я должна найти. — За внешним спокойствием Лидии скрывалось смятение. Он сомневался, что она сможет скрывать от него свои эмоции. Ведь удалось же ему распознать искру притяжения, промелькнувшую в море охватившего ее раздражения.

— Я еще не убедился, можно ли вам доверять. — Он решил проявить осторожность. Ведь она может раскрыть семейный секрет и продать его в СМИ за большую сумму. Да, не такую большую, чтобы погасить долг, но огласка все равно нанесет ущерб его бизнесу и бизнесу отца — ведь отцовский бизнес уже пошатнулся из-за падения цен на акции после его внезапной смерти. Он не может все это допустить — ни за какую цену.

— Тогда вы зря потратили мое и свое время.

Рауль понял, что пора исправлять ситуацию.

Одним звонком в издательство она может погубить его семью и бизнес, зато ее отец сразу станет центром внимания. Оказывается, у нее мало желания выходить замуж, как и у него жениться, зато у нее есть опыт и знания, которые нужны ему, чтобы найти своего единокровного брата. Но сможет ли она соблюдать осторожность?

Его отец до последнего дня был манипулятором. Если у Лидии получится найти Макса, единокровного брата, о котором он и понятия не имел, он сможет потребовать деньги, погасить ее долг и освободить их обоих от необходимости жениться.

— Ваш отец, Лидия, должен выплатить долг, и я возьму его — с вас. Если вы и правда можете отследить человека, которого я ищу, установить контакт с ним, не вызывая подозрения или интереса у прессы, тогда долг вашего отца будет немедленно погашен. Не надо будет жениться.

— Если вы так категорически против идеи жениться, почему вы просто не погасите его?

Этот самый вопрос Рауль задал Карлосу и своим юристам. И сейчас он снова ощутил тот холодный ужас, который пронзил его, когда Карлос ответил: «Такое действие аннулирует завещание, и бизнес твоего отца больше не будет твоим. Любая неудача при погашении долга приведет к продаже бизнеса».

Нужно убедить Лидию.

— Когда я найду человека, которого ищу, то мне откроются фонды, в которых будет достаточно денег, чтобы погасить долг вашего отца.

— То есть все только ради денег?

— Да, это все ради денег, как и весь бизнес.

— Итак, кто этот человек? Это незаконнорожденный ребенок, брошенный вами, и теперь вы хотите его найти?

Ее слова дали ясно ему понять, что она тоже изучала его и считала таким же повесой, как его отец. Может, оно и к лучшему. Она, как кажется, не из тех, кто завязывает короткие интрижки только ради удовлетворения похоти. Что бы она тут ни заявляла, она потребует от возлюбленного гораздо больше.

— Это незаконнорожденный ребенок, все верно. — Рауль не стал скрывать правду, догадываясь, какие выводы она могла сделать.

— Ненавижу таких мужчин, как вы, — огрызнулась Лидия.

Рауль усмехнулся. У него детей не было. В данном вопросе он был чрезвычайно аккуратен, но ему нравилась смесь злости и презрения в ее глазах.

— Едва ли в той же степени, как я ненавижу женщин, которые делают поспешные выводы. Это не мой ребенок.

— Тогда чей же? — Ее брови вопросительно изогнулись, но взгляд остался скептическим, что говорило о ее уверенности в том, что он лжет.

— Как я уже сказал, что он не мой.

— Вам придется сказать, если мне предстоит его искать, — надменным тоном заявила Лидия.

— Я… хочу найти сына своего отца.

У Лидии скрутило желудок. Она бросала ему вызов, побуждая его раскрыть свою истинную сущность, однако все ее усилия обернулись против нее. Яростное выражение на его лице предупреждало, что она зашла слишком далеко.

Внезапно она почувствовала себя той неуклюжей шестнадцатилетней девочкой, которую отец представил Раулю. Она улыбнулась ему, радуясь, что на званом ужине — отец настоял, чтобы она присутствовала, — компанию ей составит юноша близкого с ней возраста, но Рауль посмотрел на нее с едва скрытым безразличием.

Нельзя сказать, что его реакция остудила ее пыл, заставила ее позабыть то влечение, что пробудилось в ней с первого мгновения встречи. Она была рада, что выбрала облегающее черное платье, которое позволяло ей чувствовать себя более высокой, более привлекательной и более взрослой. За обеденным столом их посадили рядом, и она, глупышка, ловила каждое его слово. Он ей нравился — очень сильно, — и она хотела, чтобы он заметил ее, чтобы она ему тоже понравилась.

Весь вечер она старалась привлечь его внимание, даже попыталась заговорить на своем скудном испанском.

«Если не можете сказать правильно, не утруждайте себя», — надменным, самодовольным тоном осадил ее Рауль, разрушая все мечты о дружбе с ним и любви.

«У меня мало поводов говорить на испанском». — У нее от смущения пылали щеки. И как только она могла считать его милым?