девочка всё знает. Она присмотрелась в черты лица.

— «Куколка»?

— Да, это я. Не смотри на внешний вид. У меня свои тайны. Пройдём к тебе, или так, на ходу?

— Проходи, проходи. Посидим, поговорим.

Они прошли к ней в квартиру. Она быстро сделала нарезку, салатик. Сели за стол. Налили, выпили. Она начала рассказывать, как жила, но подружка её оборвала.

— Я всё знаю. Знаю даже интимные подробности твоей жизни. Твои мужики весьма болтливы.

— А развод?

— Когда мужчине предлагают выбор между разводом с интересами жены и окончанием личной жизни, а под этой личной жизнью уже находится нож, выбор не велик.

— Мне пришлось много работать.

— Всё знаю. Начинала ты не у меня, но на пенсию ушла из моей конторы.

— Но там руководит Мария Пупхен? Боже! Это ты!?

— На немецкий манер.

— А кварталы?

— Совместный проект. Я одна даже сейчас не потяну квартал.

Они сидели. «Куколка» рассказала ей много чего. Как отбивались от облавы, как ушли по канализации, как вернулись в новом качестве, подмяли под себя город, регион, страну. Она поняла, что за камни лежат в каждом из внутренних парков микрорайонов. Это памятники бойцам её подружки, погибшим во время полицейской облавы. Но она знала, что не всё. Не в правилах «Куколки» было всё рассказывать, но в её правилах всё знать. А к ней она зашла по делу. В квартал нужен был «смотрящий». Официальная должность — представитель жителей. Небольшая зарплата, много нервотрёпки, но это сначала. Да и той надо проверять работу своих подразделений. Да, коммунальные службы тоже под ней, «Куколкой». «Куколка» ушла, а через неделю жители квартала на общем собрании выбрали её своим представителем. Теперь все жалобы жителей проходят через неё.

Приехали грузовики за результатом переработки продуктов газации. Готовый полимер, в виде гранул, разгрузили из накопителей. Процесс полностью автоматизирован. Гранулы превратят в полимерные изделия, продадут в магазине, и жители их снова выбросят как отходы. Цикл замкнётся. А результат — чистые и ухоженные улицы и дворы, чистый воздух, с запахом травы и листьев, но это с весны по осень. Любой мусор убирается в новую систему канализации. Не важно, что это: бумага, листья и ветки, бутылки, провода. Конечно, можно стекло и металлы сдать в специальные пункты приёма, и получить за это деньги. Но это заработок детворы и деклассированных элементов. За ними она тоже следит, работа такая, и если надо, вызовет специальную полицию.

Медсестра.

— Светлана Георгиевна, вы не заняты.

К ней в кабинет заглянула молодая сотрудница, ещё вчера интерн, теперь уже врач.

— Проходи, Катюша. В чём дело?

— Вот, пациентка.

Она взяла планшет, стала читать.

— Состояние стабильное, роста опухоли нет. Даже несколько уменьшилась. Но уплотнилась. Рост остановлен, и что?

— По методике она должна была уже рассосаться. А так, второй курс, а прогресса нет.

— На хирургию, удалять. Опухоль чётко ограничена.

— Она беременна.

— А что давали? Общий курс 17-8-5. Стандартно. И безопасно. И что думаешь?

— Базовый курс 17.

— А беременность?

— Именно поэтому я пришла к вам. Если я правильно помню, шанс выкидыша 1/3.

— В данном случае 35–40 %. Направите на акушерство, там восстановят.

— Её возраст. И они 12 лет лечились от бесплодия.

— Где? Частная клиника. Ясно. Лечились у «доярок». Пойдёмте, я с ней оговорю сама.

Они встали и пошли. По коридору медицинского центра звонко раздавались их шаги. Эта часть была почти пустой. Но дальше, в поликлинике, было много народа. Они поднялись в лифте в отдел онкологии. Около приёмного кабинета их ждала семейная пара. Они пригласили их в кабинет, усадили на стулья.

— В общем, ситуация у вас весьма не простая. Вы беременны.

Семейная пара с недоверием и надеждой посмотрела на них.

— 4 недели. Индекс развития ребёнка 0,98. Но у вас опухоль матки. В обычной клинике вам рекомендовали бы удаление матки.

— Но доктор, мы так долго лечились.

— Всё знаю. У нас этого вам не предложат. Но у вас есть риск потери ребёнка. Вероятность 35–40 %.

— Но доктор?!

— Для нас это просто дополнительное время пребывания в стационаре. Переведём в гинекологию, и через 1–2 месяца вы снова можете зачать. От опухоли избавитесь без сложностей. Я обязана вас предупредить. Вы можете всё обдумать. Вас уже предупредили о риске родов при наличии опухоли?

— Да, предупредили.

— Хорошо. Обдумайте моё предложение.

— А стоимость?

— Вы оплатили лечение от онкологии?

— Да, полностью.

— Всё остальное — побочные эффекты лечения. Восстановление за счёт клиники. Это прописано в договоре.

Пациенты встали и вышли в коридор. А она открыла медицинскую карту больной. Всё было верно, но по данным анализов лечение от бесплодия ей не было нужно. У неё все было в порядке.

— Катюш, направь её мужа на анализы. Скажи, что для будущего ребёнка. Кажется мне, в нём всё дело.

— Вы думаете?

— Только предполагаю. Надо рассмотреть все варианты.

— Хорошо.

— Ладно. Я пойду к себе. Готовиться к лекции надо.

Когда она вышла из двери пациенты, что сидели на диванчике, встали.

— Доктор, мы согласны.

— Хорошо. Екатерина Григорьевна, оформите их. Проходите в кабинет.

— А кто будет вести?

— Екатерина Григорьевна. Она у нас хотя и молодой, но очень перспективный врач.

— А вы?

— Я специалист клиники по этой группе лекарственных средств. Узкий специалист широкого профиля. Проходите.

Она шла по коридорам в свой кабинет. Медсестра с дополнительным образованием. Заместитель главного врача по вопросам специальной терапии. Всю жизнь она провела на этой работе. Каждый год — повышение квалификации. Она знала препарат «Изумрудка» досконально. Все рецепты, все комбинации, все экстракты из рецептов. Как они действуют на организм, и как организм сам «решает», что ему делать. Каждый месяц она проводила обучение персонала клиники по препарату. А простые консультации, типа этой, по несколько раз в день. Вот и сейчас ей не дали дойти до кабинета. Вздохнула, пошла в лифтовую. Ей в хирургию.