Но Сибирь была куда богаче «мягкой рухлядью», чем Русский Север. Однако первыми это поняли азиаты, а вовсе не русские. По преданию, сама Зубайда, жена халифа Гаруна аль-Рашида, ввела обычай носить шубы, подбитые соболями из Сибири – «Страны Мраков». И первыми в Сибирь проникли не московиты, а бухарцы. В самом конце XIV века мусульманские проповедники и войско некого хана Шейбана явились на Иртыш к сибирским татарам. В тайгу пришёл ислам. А вслед за воинами и шейхами потянулись и купцы. Они наладили регулярные поставки сибирских мехов в Бухару. Чтобы превратить Сибирь в колонию, бухарский хан Абдаллах II направил в «Страну Мраков» хана Кучума с «ограниченным контингентом». В 1563 году Кучум сверг сибирского хана Едигера и подчинил Сибирское ханство себе, то есть Бухаре. Поток пушнины хлынул в Среднюю Азию.

Поход Ермака был не просто завоеванием территории, а борьбой за стратегический ресурс. В 1582 году атаман Ермак разгромил хана Кучума, и вскоре сибирский пушной трафик был решительно перенаправлен с юга на запад: вместо Средней Азии – на Русь. На Иртыше Москва победила Бухару, и Россия обрела источник валюты, который казался тогда бездонным. Даже просвещённые европейцы поверили в сказку, будто над Сибирью ходят удивительные тучи, из которых на землю потоком валятся пушные звери.

В диких дебрях тайги русская власть принялась наводить свои порядки. Добычей «мягкой рухляди» в стране соболиных ливней занимались русские промысловики-добровольцы и местные инородцы. Столицей промысла стал город Мангазея, построенный на месте тайных поморских факторий.

Пушнина приносила фантастические прибыли, поэтому государство установило строгий порядок добычи. Его жёстко контролировали воеводы. Уже в начале XVII века на всех дорогах из Сибири в Россию и в центрах промысла были учреждены заставы для сбора налогов с промысловиков. Появились караулы на реках Киртась, Собь, Казым и Куноват, таможни в Верхотурье, Тюмени, Тобольске, Сургуте, Берёзове и Обдорске. Однако народ в Сибири был отчаянный, ведь в эту глушь приходили как раз те, кому в державе оказалось тесно. Фронтир жил по принципу «закон – тайга»: нахрап, браконьерство, воровство, контрабанда, а то и смертоубийство.

Бабр – символ Иркутска

У охотников сложилась особая суровая культура промысла, появились своя этика, свои приметы и поверья. Например, считалось, что бобры бывают двух видов: «бояре» и «холопы». На охоте брать надо только «бояр», потому что они толстые и с пышными шкурами, а «холопы» – тощие и потрёпанные. Была своя промысловая терминология, непонятная чужакам: какие-то «пупки», «подчеревеси», «гагче ярцы», «недокуни» и «недопёски». Волчий хвост назывался «полено», лисий – «труба», медвежий хвостик – «пых».

Промысел являлся главной статьёй получения пушнины. Второй статьёй был ясак – пушной налог с инородцев. Ясак назначали всем мужчинам от 14 до 60 лет. Учтённым и взятым под присмотр охотникам ясак назначали «окладной» – фиксированный. Размеры его зависели от местных условий. У кочевых инородцев, которых власти не могли контролировать, ясак считался «неокладным» – брали, сколько дадут. Кроме того, существовали «поминки» – дань государю, воеводам, дьякам, сборщикам, переписчикам и вообще всем, кто выступал от лица власти. Поначалу «поминки» были делом добровольным, а потом превратились в обязательный второй «оклад».

Третьей по значимости статьёй получения пушнины стала скупка мехов у инородцев. На эти торговые операции с XVII века была установлена государственная монополия. За её нарушение жулика били кнутом, сажали в тюрьму на пять-шесть недель и отбирали у него всё имущество. Купцы могли покупать пушнину у инородцев лишь в установленные дни в специальных местах: на официальных ярмарках под присмотром приказчиков.

Конъюнктура пушнины была вопросом сложным и тонким: следовало учитывать динамику поголовья зверя и вообще экономический баланс территории. Например, расчёты были такими: пуд табака = 10 красных лисиц = 5 бобров = 44 моржовых бивня. Или: 2 белки = фунт соли; 6 белок = горностай; 8 белок = пуд муки; 25 белок = соболь. Или: волк = полторы лисицы = 7 оленей = 70 белок = 175 зайцев. Или: чёрно-бурая лиса = полторы бурых = 3 седых = 3 красно-бурых = 15 соболей = 20 выдр = 24 росомахи = 150 песцов = 450 горностаев. Главными мехами Сибири считались соболь, горностай, куница, чернобурка, бобр и рысь. А в середине XVIII века, когда пушные богатства начали истощаться, в цену вошли песец и белка.

Добыча пушнины и торговля пушниной постепенно разделились. Зверя били промысловики, которые жили при острогах и охотились в своих угодьях с зимовьями, а шкурки у промысловиков скупали купцы, которые с охраной объезжали остроги, держали при ярмарках подворья и снаряжали караваны по Государеву тракту. Торговые обороты росли стремительно, и довольно быстро сформировался общесибирский рынок.

Купцы из России ехали в Верхотурье, где сибирские купцы продавали излишки, не пропущенные таможней. Инородцы везли меха в Тобольск, куда приходили караваны из Туркестана. Тобольск и Верхотурье ожесточённо спорили, кто из них возьмёт пушнину под контроль; в 1667 году войско тобольского воеводы Петра Годунова два месяца осаждало Верхотурье, где держал оборону воевода Иван Колтовский – так два города делили ресурс. А китайцы покупали меха в Нерчинском, Селенгинском и Иркутском острогах.

Верхотурье и Тобольск не заметили, как под боком у них потихоньку окреп конкурент – Ирбитская ярмарка. Ирбитская слобода была основана на Верхотурском тракте (Верхотурье – Тобольск) в 1631 году. Через 12 лет слобожане учредили у себя ярмарку. Её промежуточное положение между двумя мощными казёнными торгами оказалось очень выгодным. Казённые приказчики и таможенные служители здесь «не стояли над душой» у купцов, своя рука была владыка, а цену определял спрос, а не воеводская корысть. К началу XVIII века Ирбитская ярмарка по своим оборотам уже неудержимо догоняла знаменитую Макарьевскую ярмарку под Нижним Новгородом.

Каждый январь в Ирбитскую слободу съезжались сотни продавцов и покупателей, и население слободы увеличивалось в несколько раз. Какого только транспорта не было в эти дни на улицах: верблюды, навьюченные гигантскими цветными тюками; лошади, впряжённые в расписные сани; нарты с оленями; собачьи упряжки. Сюда стекались товаропотоки из Сибири, Китая и «Бухареи», из Казани, Москвы и Архангельска. Поскольку «мягкая рухлядь» была универсальной и «свободно конвертируемой» валютой, здесь торговали сразу всем: расписными халатами, серебряными блюдами, табаком – «травой думбаго», украшениями, мороженой рыбой, моржовым клыком, чугунками и сковородками, шерстью, шёлком, пенькой, воском, бумагой, сахаром, рисом – «сарачинским пшеном», фарфором, специями и так далее.

Соболиные ливни Сибири не иссякали ещё очень долго, и в конце XIX века Ирбитская ярмарка стала главным меховым торжищем Евразии.