Наверное, лучше всего будет сесть в поезд, раз уж мы, как я поняла, едем в Москву. Если конечно речь о той презентации, что в буклете. Но отец же не зря мне сказал вещи взять? Блин, а сумку-то я на кухне так и оставила! Не свою – ту, что мне папочка приказал захватить. Ну, и бес с ней! Но если собрали сумку для меня, значит, точно куда-то едем. Если повезёт, то, пожалуй, у меня будет возможность под шумок смыться на первой же остановке и пересесть на ближайшую электричку или поезд. Дело как раз к ночи, фонарики распыляют таинственный жёлтый свет по облупленным, мечтающим о реставрации стенам, так что мне везёт с обстановкой.

Наша семья редко ездила на поездах. Мама их не любила. Ей казалось, что поезда – это удел «нищебродов». И плевать она хотела на то, что некоторые из них круче, чем самолёт! Что по состоянию внутреннего убранства, что по сервису, что по цене.

Причину такого «непорядка» я планировала тянуть из молчаливого Славы, но он всё ещё слушал увлекательный монолог по телефону, только изредка перекладывая смартфон от одного красного уха к другому. В конце концов, плюнула и полезла в интернет за деталями.

Эх, всё-таки надо было пролистать мессенджеры! О чём речь я выяснила как раз к моменту нашего прибытия на вокзал, так что первая теоретическая возможность была упущена. Ничего, всё идёт по плану! Вечереет, «папочка» сейчас любимой водочки примет, «мамочка» в журнал уткнётся, или в твиттер, и о них можно будет забыть. Останутся только Мишенька и Юрочка – наши любимые телохранители. Менеджеров и прочий персонал можно не считать – им глубоко до фени моя жизнь, лишь бы я делала то, что нужно, когда это нужно.

Презентация начиналась уже сейчас. Запуск очередного супер-быстрого Сапсана требовал своей информационной дани. И мои «любимые родители» согласились подсобить кому-то знакомому из руководства, чтобы пропиарить очередное достижение РЖД.

Столпотворение на перроне намекало на наше вопиющее опоздание. Охрана, принявшая меня и чемоданчик со злосчастными дисками с рук на руки от водителя, провела к платформе, на которой стоял новенький блестящий поезд. Стилист Александр, хвостом ходивший за моей мамочкой чуть в обморок не грохнулся, увидев мою девственно чистую, чуть опухшую после слез, физиономию и наряд унисекс, абсолютно не подходивший по стилю к элегантному костюму мамы.

Очевидно, я должна была подготовиться. И скорее всего он писал мне об этом в тех же треклятых мессенджерах. Хотя что? Курточка и джинсы у меня были вполне приличными, да ещё и брендированы такими именами, что ум за разум заходит. Конечно, до матушкиного сияющего эротично-делового костюма было далеко, но если посмотреть на пассажиров соседних поездов, так я вообще как с красной дорожки! Да и мне-то чего? Это мама у нас главная звезда, а я так, подсвечиваю ей иногда, но не затмеваю.

Больше всего стилист был недоволен моей умытой мордашкой и ещё влажными волосами. Можно понять, это его работа: обеспечивать нам приличный вид в кадре. А моё лицо сейчас там будет выглядеть, как только что налитый на сковородку блин – белый, с лёгким блеском естественного жирового слоя. Без губ, глаз и, возможно, бровей. Яркий свет уничтожал практически все черты лица, и приходилось рисовать их самостоятельно, чтобы выглядеть в кадре естественной.

Во всяком случае, так считала мама. Что поделаешь, она встала под свет софитов в девяностые, тогда отношение к сценическому гриму было чуть другим. Саша просто учитывал её требования.

Он под шумок попытался протащить меня в вагон, чтобы там за пару минут вернуть мне «приличный» вид. Ну да, времени наводить мэйк уже не было. Скорее всего, и об этом Сашенька писал мне, слёзно прося самой справиться, пока собираюсь. Базу накладывать он меня ещё лет пять назад научил.

Ну ничего, пару часов ещё можно потерпеть, а потом уж ищите меня на путях глубокой ночью! Только бы Мишенька не увидел в моих глазах что-нибудь подозрительное! Только бы не увидел! План таков: послушно принимаю заботы стилиста, как всегда; оставляю сумку в вагоне с остальным багажом, как бы боязно не было и уныло бреду под сень объективов, как всегда; а затем без понуканий, но со вселенским страданием в глазах, иду за родителями отдыхать. Как всегда.

Ну, а дальше уже нужно быть настороже и не прошляпить остановку. Попытка у меня будет всего одна, я это знала, так что придётся игнорировать дрожащие колени, которые уже начали портить походку, и валить быстро и без оглядки, не забывая думать головой.

Мы не успели подойти к вагону. На соседнюю платформу прибыл другой поезд, и из него повалили совсем нетрезвые футбольные фанаты. Они драли глотки, нестройным хором скандируя «Зенит – чемпион!!!». Я напряглась, Мишенька – и подавно, а щупленький стилист-метросексуал вообще побледнел как снег. Такие ребята ой как не любят представителей его социума.

– Дашенька, у вас же с собой есть всё? Пойдёмте-ка в вокзал… – пролепетал он и дал дёру, пока фанаты не подошли слишком близко.

До того, чтобы нырнуть в вагон оставалось всего несколько метров, но у нашего стилиста, видимо, сработал глубинный инстинкт.

Александр скрылся за зданием вокзала справа, стараясь уйти с траектории движения любителей спорта. Мы нашли его с тоненькой сигареткой в зубах притаившегося возле стеночки в закутке лестницы. Мне даже жалко его стало. Глубоко затянувшись, он похлопал глазками и попытался взять себя в руки. Эх, видать ему уже крепко перепадало от таких «спортсменов»:

– Дашенька, доставайте косметичку, я свой кейс в поезде оставил, – попытался он изобразить деловой тон, получалось плохо. – Сейчас приведём вас в божеский вид, – он растянул губы в вымученную улыбку.

Насчёт косметики он был почти прав, у меня действительно где-то в кармашке завалялась тушь, а если хорошенько порыться, может, и помада найдётся. Гигиеническая. Но виртуозу макияжа этого будет, пожалуй, мало. Нужны же ещё и всякие эти шиммеры-корректоры и прочая дрянь, которая, очевидно, уже была любовно собрана в той самой сумке на кухне.

Ну забыла! Напрочь! Да даже не в протест, я бы взяла, но со всеми этими открытиями, чтоб их! Я судорожно думала, как выпутываться из этой ситуации, и не могла решиться хоть на что-то. А если выяснится, что у меня первым делом из сумки вылезет одеяло, Штирлиц будет на грани провала!

А ещё я всячески старалась сдержать рвущийся наружу хохот, потому что в подворотне, пахнущей мочой и табаком, мне макияж ещё не делали никогда! По стеночке к нам незаметно подполз какой-то бомж, и, обдав перегаром, спросил монетку «на хлебушек». Стилист брезгливо поджал лапки, а Мишенька наоборот выставил их вперёд, прогоняя местную фауну. Бомж раскатисто рыгнул, демонстрируя под светом фонаря глаз с бельмом и шрам во всю левую сторону лица. Он был абсолютно седой, даже брови.

«Вот холера!!!» – взвизгнул стилист, а бомж, в ответ на такое приветствие, вдруг булькнул и тут же обильно облевал его начищенные ботинки. Телохранитель, до этого ещё рассуждающий над тем, стоит ли марать руки или нет, принял решение, и попёр на осквернителя святого Лабутена.

Я очутилась в стороне от сцены. Бомж оказался на удивление могучим, видать берёг силы как раз для таких случаев, а может, просто полегчало на пустой желудок. Завязалась безобразная драка. Мишенька был профессионалом, но брезгливость победила, помешала ему сразу же скрутить мужичка.