Мы забрали машину, вещи и покинули лагерь. В наших чемоданах явно порылись, но все было на месте.

* * *

Во время второй высадки африммов я был на научной конференции в Харрогейте. Доклады в памяти практически не отложились, так как тема меня интересовала мало. Представлять наш факультет я вызвался для того, чтобы отвлечься от домашних неурядиц. В моих отношениях с Изобель наступила очередная черная полоса. В общем, помню только, что организована конференция была хорошо, и все шло точно по программе.

Дважды за обедом мне случалось сидеть за одним столиком с молодой преподавательницей гуманитарного факультета Университета Восточной Англии. Завязалось общение. Девушку звали Александра.

На второй день к нам подошел какой-то человек: как выяснилось, мой студенческий знакомец. Поздоровавшись, он подсел за наш столик. Я помнил его смутно, да и не особо-то мы дружили, так что встреча меня не сказать чтобы обрадовала. Впрочем, нашлось о чем поболтать. А вот Александра чуть ли не сразу забрала тарелку, поднос и пересела.

Остаток дня я то и дело думал о ней, гадая, не обиделась ли она на меня за что-то. Или, может, ей не хотелось общаться с тем мужчиной? Я попытался ее разыскать, но безуспешно. На ужине она тоже не появилась – видимо, решила уехать пораньше.

После ужина основная компания пошла в бар, а мне вдруг захотелось побыть одному. Я побродил по центру городка, а затем вернулся в гостиницу.

Позднее, когда я уже сидел на кровати, бесцельно глядя на экран телевизора, ко мне в номер постучали. Я открыл и увидел Александру. В руке она держала початую бутылку скотча. Мы выпили, и она рассказала мне кое-что об отношениях, связывавших ее с тем парнем, который подсел к нам за обедом. Общаться с ней было легко и приятно.

А затем мы занялись любовью. Александра провела у меня в номере всю ночь.

На следующий день конференция завершилась. Кроме небольшого пленарного закрытия, никаких официальных мероприятий не планировалось. Мы с Александрой завтракали вместе. Я понимал, что, скорее всего, больше ее не увижу, поскольку никаких планов на будущее никто из нас не предлагал. На среднем пальце левой руки у нее было золотое кольцо. Я уже стыдился всей этой истории, но ничего не мог с собой поделать: Александра мне правда очень понравилась. Именно тогда, за завтраком, по радио рассказали про вторую высадку африммов в устье Темзы, у Грейвзенда. Несколько минут мы обсуждали, какие неизбежные потрясения нас всех ждут.

Мы провели наедине еще полчаса, гуляя по скверу вокруг гостиницы. Это было чем-то вроде антракта, после которого мы попрощались, и каждый вернулся к своей жизни.

* * *

Совещание с Рафиком вышло сумбурным, и в итоге за припасами я отправился в одиночку. Решение послать нас на поиски чего-нибудь полезного для группы было импульсивным, нелогичным и еще раз подтверждало, что никакого четкого плана у Рафика нет. Моя задача звучала столь же абстрактно, как и его указания. Когда Рафик выходил из себя, речь у него становилась путаной и непоследовательной. Насколько я понял, он считал, что нам следует обзавестись каким-нибудь оружием для самообороны, но у меня не было ни малейшего представления, с чего начать поиски. Кроме того, брошенный городок, в который он меня направил, находился на оккупированной африммами части побережья, и от этого я чувствовал себя тревожно. Партизанская армия быстро разрасталась, и хотя в дневное время бойцы почти не высовывались, меня все равно преследовало ощущение, будто за мной кто-то незримо следит.

Я вышел к магазинчикам, выстроившимся в ряд вдоль дороги, примыкающей к галечному пляжу. Все они были неоднократно разграблены и представляли собой жалкие развалины с пустыми стеллажами. Только в одном я обнаружил бытовой стеклорез, по какой-то случайности не доставшийся мародерам. В отсутствие чего-то еще сколько-нибудь ценного пришлось взять его.

Потом я спустился к воде.

На берегу, обустроив лагерь из ветхих домиков и палаток, обитала группа белых беженцев. Я попытался подойти ближе и даже приветливо помахал им, но они закричали, чтобы я убирался. Пришлось уходить на запад по заброшенной набережной, пока лагерь не скрылся из виду.

Я вышел к длинной веренице бунгало, которые, судя по роскошному внешнему убранству, раньше снимали зажиточные пенсионеры. Интересно, почему беженцы не поселились здесь? Может, эти дома зачем-то нужны африканцам? Почти все бунгало стояли открытыми – заходи кто хочет. Я шел мимо и заглядывал внутрь. Еды там не было, мебель по большей части стояла на месте, хотя прочие предметы обстановки, вроде простыней и одеял, давно растащили.

Обойдя больше половины домов, я наткнулся на пустое, наглухо запертое бунгало. Любопытство толкнуло меня разбить окно и влезть в дом. В дальней комнате я заметил, что одна половица отличается от остальных. Я поддел ее ножом.

Под полом стоял ящик, доверху набитый пустыми бутылками. Каждая была подточена напильником, что делало их более хрупкими. Там же лежала стопка белья, аккуратно разрезанного на квадратные куски. В соседней комнате, тоже под полом, обнаружились десять пятигаллонных металлических канистр с бензином.

Я подумал, нужны ли нам коктейли Молотова и стоит ли рассказывать про них Рафику. В одиночку мне все это не перетащить, нужно собирать бригаду.

За то время, что я провел в группе Рафика, мы бессчетное число раз спорили о том, какое оружие нам бы больше пригодилось. Винтовки и ружья, безусловно, были идеальным вариантом, но раздобыть их невозможно – только если случайно найти или забрать у убитого военного. К тому же неясно, откуда брать патроны. У каждого из нас имелись ножи, правда, очень разного качества. Свой, например, я выточил из обычного кухонного.

Коктейли Молотова лучше всего подходят в ситуациях, когда противник находится в замкнутом помещении или на тесной улочке. Мы же постоянно перемещаемся по открытой местности: по полям, лесам и дорогам. Какой нам толк от зажигательной смеси?

С другой стороны, я искал оружие – и вот, пожалуйста. Нельзя допустить, чтобы оно попало в чужие руки. Еще хуже было бы не сказать Рафику. Если он потом найдет этот тайник, то поймет, что я либо невнимательно искал, либо решил скрыть находку. В конце концов я вернул бутылки, белье и бензин на место. Если Рафик решит, что зажигательная смесь нам пригодится, мы сюда придем и все заберем.

Туалет работал, и я им воспользовался. Краем глаза я заметил, что на стене висит шкафчик с нетронутой зеркальной дверцей, и мне в голову пришла идея. Я снял зеркало и с помощью стеклореза наделал семь толстых треугольных лезвий, концы которых потом заточил до остроты, дважды при этом порезавшись. Наконец, обернул широкую часть зеркальных ножей полосками замши, завалявшимися в сумке – получились рукоятки.

Я взял один нож и несколько раз на пробу рассек им воздух. Оружие вышло опасное, однако сложное в обращении. Таким можно не только ранить противника, но и пораниться самому, если неудачно упадешь, или стекло разобьется в драке. Нужно сообразить какие-нибудь ножны.