Это все случилось вчера. А теперь появилась Гвеннан с газетой. Я и не предполагала, что мой побег вызовет такой шум.

— За завтраком все только об этом и говорили, — сказала Гвеннан. — Папа сказал, что наверняка за тебя потребуют выкуп. Тысячу фунтов. Как здорово — стоить такую кучу денег!

— Мой отец не стал бы платить. На самом деле он был бы только рад избавиться от меня.

Гвеннан кивнула, прикидывая подобный вариант.

— И все равно, — сказала она, — он не сможет отказаться, иначе газеты об этом узнают, — и выложит денежки.

— Но никто не потребует выкупа. Меня ведь не похищали.

Гвеннан внимательно оглядела меня.

— Ты же знаешь, нам нужны деньги, — сказала она.

Я рассмеялась:

— Что? Менфреи потребуют за меня выкуп? Чушь!

— Вовсе нет, — возразила Гвеннан, — если сэр Эдвард не заплатит. Мы едва сводим концы с концами. Именно поэтому мы обставили этот дом. Папа сказал, что почему бы не пустить его в дело. Он стоял пустым долгие годы. Теперь его слегка подкрасили, привезли мебель. Это было год назад. Мы как раз искали жильца. И им оказалась ты!

— Я — не настоящий жилец. Я просто прячусь здесь.

— И ничего не платишь. Так что, если мы получим выкуп…

— Не получите.

— Ладно. Но я не удивляюсь, что ты сбежала. Эта мерзкая старушенция Кларисса! Я бы на твоем месте ее придушила.

— Ты бы никогда не оказалась на моем месте. Ты красивая, и никто не станет говорить о тебе всякие гадости.

Гвеннан соскользнула со стола и принялась изучать в зеркале свое лицо. Я, прихрамывая, подошла и стала рядом. Гвеннан ничего не могла с собой поделать — трудно было остаться недовольной своим отражением: округлое лицо, кожа цвета сливок, кое-где с веснушками, рыжеватые волосы, карие глаза и очаровательный маленький носик с широкими ноздрями, которые, на мой взгляд, делали ее похожей на тигрицу.

— У тебя всегда такой вид, словно ты уже заранее думаешь, что никому не нравишься, — в этом вся беда, — сказала Гвеннан.

— А какой же еще у меня может быть вид, если так оно и есть?

— Но ты сама им напоминаешь. Если б ты вела себя так, словно ни о чем не догадываешься, они бы и сами забыли. Ну ладно, ты остаешься здесь. Я буду каждый день привозить тебе еду, так что с голоду ты не умрешь. Посмотрим, сколько ты продержишься. Как тебе ночь на Безлюдном острове?

— О…все в порядке.

— Врешь. Ты испугалась.

— А ты бы разве не боялась?

— Не знаю. Представляешь, здесь есть привидения.

— Нет, — с горячностью возразила я. Их не должно было быть, но, даже если они и были, я не хотела ничего о них знать, но при этом в глубине души мне хотелось, чтобы Гвеннан меня не послушалась.

В любом случае Гвеннан не собиралась меня щадить.

— Ну, разумеется, они тут есть. Папа всегда говорил, что легко можно было б найти жильца, если б не шепот. Люди приезжают, смотрят дом, а потом слышат…

Мы проболтали около часа, потом Гвеннан направилась к лодке, пообещав вернуться к вечеру. Ей приходилось быть очень осторожной, чтобы не вызвать подозрений: кто-нибудь вполне мог заинтересоваться, с чего это она зачастила на остров.

На ее месте я бы тоже бурно радовалась: она получала все удовольствия от нашей затеи — а на мои плечи легли все ее тяготы.

Когда стали сгущаться сумерки, мне стало не по себе. Я не хотела уходить в дом раньше времени и потому сидела, прислонившись к стене, глядя через пролив на Менфрею… ее вид успокаивал меня. В некоторых окнах уже горел свет. Наверное, Бевил сейчас там; я хотела спросить о нем у Гвеннан, но не решилась, поскольку у Гвеннан была неприятная привычка копаться в моей душе, и, если она обнаружит, что я интересуюсь ее братом, она забавы ради станет не только подкалывать меня, но и разжигать мои чувства.

Начинался прилив, и я следила, как вода постепенно поднимается к дому. С этой стороны она подходила на расстояние в несколько ярдов, а когда прилив был очень высоким, как мне говорили, достигала стен и заливала кухню. Но такое бывает только в редких случаях, убеждала себя я, не теперь. Однако даже море, которое вторгается в комнаты, не наводило на меня такого страха, как темный, пустой дом.

Вечером Гвеннан принесла мне свечи, и надо было пойти и зажечь несколько штук, пока окончательно не стемнело. Сколько ни зажигай свечей, все равно будет мало. Может, стоит оставить горящую свечу в спальне на всю ночь; тогда, проснувшись в страхе, я хотя бы буду видеть, где я.

Часов у меня не было, но солнце село уже давно, и на небе стали появляться первые звезды. Я смотрела на них — как они возникают внезапно одна за другой. Я нашла Большую Медведицу, потом стала высматривать другие созвездия, которые мы изучали с мисс Джеймс. Страх подступал все ближе — словно море, словно темнота. Возможно, если я лягу, то сумею заснуть, ведь последние две ночи я спала очень мало.

Я вошла в дом и торопливо зажгла свечи, взяв одну из них с собой в спальню. Мне показалось, что при моем появлении вещи опрометью рванулись на свои места. Со свечой в руке я осторожно обошла все закоулки, где могли прятаться привидения, подняла все чехлы — для того только, чтобы убедиться, что под ними нет ничего, кроме мебели, которую привезли из Менфреи для возможного жильца. «Я просто дура, — сказала я себе. — Страх на самом деле внутри меня. Если я смогу избавиться от него, передо мной предстанет просто пустой заброшенный дом; так что самое лучшее — лечь в постель и побыстрее заснуть».

Я попробовала последовать собственному совету, но свечу оставила гореть.

И вот я в кровати — как и прошлой ночью. Я закрыла глаза и в ту же секунду открыла их — ожидая увидеть что-то, что пряталось во тьме до сих пор. Как глупо! Говорят, на самом деле привидений нельзя увидеть, потому что зрение — это нечто физическое, а призраки лишены физической сущности. Вы просто чувствуете их. А я чувствовала, что в доме что-то есть, — с приходом темноты это ощущение переросло в уверенность.

Я снова закрыла глаза и представила себе, что я еду в поезде: в тот же миг усталость взяла свое, и я заснула.

Проснулась я от ужаса. Мой взгляд упал на свечу, и я поняла, что проспала какое-то время, поскольку она уже достаточно оплыла. Я села в постели и оглядела комнату — похоже, покрытые чехлами груды мебели остались там же, где и были. Я посмотрела в окно. Темнота. Но что-то меня разбудило. Сон? Видимо, плохой сон, потому что я дрожала, а сердце колотилось как бешеное.

— Это — только сон, — громко сказала я. Но тревога не отпускала. За тихим шепотом волн я различила какой-то звук. Голоса… потом скрип двери.

Я вскочила с кровати и замерла, уставившись на дверь.

Кто-то еще был на острове. Даже в доме.

Голоса! Один — глубокий и низкий, другой — тоньше. До меня донесся звук — звук шагов.