Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Убийца согнулся, захрипел… Альтрес прыгнул с места.
Не убивать!
Живым брать!!!
Не повезло.
Убийца, отлично понимая, что с ним сделает личный королевский палач (да, и так Альтреса тоже называли за глаза), повернулся, вскинул руки – и умудрился вывалиться в окно.
С такой высоты, да на камни – спасать там было уже некого.
Стоит ли говорить, что в лицо его Альтрес не знал?
Что в одежде не нашлось ничего, указывающего на заказчика преступления?
Что сообщника, а сообщник точно был, догнать не удалось. Неподалеку от замка нашли следы двух коней, но когда поднялась суматоха, второй все понял и сбежал. Что ж, правильно, но… поди, найди его теперь!
Альтресу оставалось только скрипеть зубами.
Вот ведь невезение! Надо было поближе подпустить, а он обрадовался хоть какому-то развлечению. И остался без «языка».
И думай теперь, кто захотел украсить свое скромное жилище головой отставного королевского шута. Много таких, ох, много ног оттоптано, а будет и еще больше. Хоть сутки думай – не угадаешь, слишком велик выбор. И спросить не получится, может, удалось бы что-то вытряхнуть из убийцы.
А, чтоб его Мальдоная прибрала, гада…
Вирма, земли клана Хардринг.
Настроение Анжелины с утра можно было выразить тремя словами: злая, не выспавшаяся, усталая. И жутко недовольная. Просто до ужаса.
Чем?
А, всем. И первой досталось Эшли Лорин. Принцесса вызвала ее к себе.
– Садись, Эшли. Разговор будет долгий.
– Да, миледи, – шепнула кареглазка, съеживаясь на стуле.
– Вы с Алией жили вместе, да и сошлись ближе, чем с двумя остальными девушками. Так?
– Да, миледи.
Анжелина поняла, что так она добьется только прямых ответов на свои вопросы, и решила сменить тактику. Чтобы правильно задавать вопросы, надо хоть что-то знать, а она-то НЕ знает. Вообще не владеет информацией.
Девушки были при ней, но менялись попарно. И у них было свободное время. Анжелина не таскала за собой всю свиту – видит Альдонай, зря! Вот что из этого получилось.
Анжелина кивнула Эшли на кувшин с вишневым отваром. Дикая вишня на Вирме росла, кислющая, правда, но можно и побольше меда добавить.
– Налей себе отвара. Да и мне заодно.
Эшли повиновалась.
Анжелина сделала глоток, прикрыла глаза. Вкус ягод, меда, лета на языке, вкус чего-то из детства… конечно, в королевском саду тоже росла вишня. И они с Джоли сбегали из-под неусыпного надзора нянек, чтобы сорвать темно-красные ягоды и от души наесться. А вишни были теплыми, и так пахли…
– Тебе нравится вишня? – голос принцессы звучал мягко.
– Да, миледи.
– А Алия какую ягоду любила?
– Ей земляника нравилась, миледи. Самая первая, она рассказывала, что любила даже ее собирать. Она нанизывала земляничины на такие тонкие травинки, а потом медленно поедала…
– Так жаль ее.
На глаза Эшли навернулись слезы.
– И мне, ваше высочество… ума не приложу, кто мог с ней так поступить! Алия была такой красивой, и мужчинам она нравилась…
– И здесь? На Вирме? А у кого было больше поклонников – у нее или у тебя?
Эшли чуть расслабилась.
– У нее, ваше высочество. Алия была больше похожа на вирманку, а мои волосы… знаете, вот Джин здесь красавица, вы тоже, а мы с Лорой… мы не останемся без кавалеров, вы не подумайте, у всех вкусы разные, но тех, кто любит светлые косы здесь больше. Считают, что светлые волосы – дар Олайва, и не хотят разбавлять кровь.
– Как порода у щенков, – хихикнула Анжелина. – А что с формой ушей? Или длиной хвоста?
Эшли тоже прыснула.
– Я не проверяла, миледи. Но может, и по длине – тоже… того?
– Может, и того. Кто ж его знает? Сколько за тобой сейчас вирман ухаживает?
– Мне Эрон очень нравится, – потупилась Эшли. – Знаете, я когда его увидела… он такой… это как удар солнца в глаза было. Луч – и ты ничего больше не видишь. И никого. А он подошел, заговорил… я никогда не думала, что могу ему понравиться.
Анжелина положила себе поговорить с Браном. Мало ли что там на уме у молодого вирманина?
– А у Алии такого не произошло? Бедная девочка…
Эшли пожала плечами с выражением превосходства.
– Алия так не считала, нет… она высказывалась в том духе, что мужики все, словно животные, им только одно нужно…
– Вообще всем?
– Видимо, да. Я помню, она один раз вернулась с прогулки, а на плече – след от зубов… ой!
– Эшли, Алия уже не была девушкой. Ты забыла? Она могла принимать решения за себя… давно это было?
– Дней пять – семь тому назад. Но неглубокий, не до крови. Дня через четыре там и следа не осталось…
Анжелина смутно помнила, как Алия несколько дней носила закрытые платья, но внимания она на это не обратила. Ну, носит.
И что?
– Я думала, она на ветру простыла?
– Да она и могла… постоянно к морю бегала, – выпалила Эшли.
– На свидание?
– Похоже. Она довольная возвращалась…
– А не бывало дней, когда она была особенно довольна?
Эшли задумалась…
Медленно, очень медленно, слово за словом, шаг за шагом, Анжелина вытягивала из девушки все, что касалось Алии. Все подробности, всё-всё, что могло быть важным или казалось таким…
Сложно?
Каторжный труд. Но Анжелина считала, что справилась неплохо – для первого раза. У нее было больше вопросов, чем ответов, да вот беда – задать их было некому.
***
Тем же вечером на берегу моря горел костер. Горел, выхватывая из темноты и море, и берег, а рядом с костром сидели вирмане. Разговоры, уговоры, обещания, но Лейф старался без нужды корабль не покидать. Не верил он в благородство Торсвега. Ни разу, ни половинку раза. Он и за ржавый гвоздь удавится, и вообще – Торсвег, чего тут непонятного? Ничего хорошего от него ждать не приходится, так что половина людей на корабле, в полной готовности, половина на земле, в лагере, и часовых выставить.
Как Бран Гардрен ни уверял, что Эльг Торсвег не самоубийца, ссориться со всем Кругом, но кто ж его знает? Слишком много всего Лейфу в руки упало.
И сам Эрквиг оправдан, и его корабль не сожжен, и малолетний Торн Эйнриксон Торсвег до кучи, опекаемый до семнадцатилетия.
Мальчишка просто вцепился в мужа сестры и не отлеплялся от него. На шаг не отходил.
Чего же он наслушался в отчем доме? В доме, который стал чужим и холодным?