Город Колывань Томской губернии. Здесь Волков работал учителем в 1910–1913 годах.

Подспорьем литературного творчества Волкова была семья. Он и Калерия 30 июля 1940 года отметили 25-летие совместной жизни. Волков записывает: «Двадцать пять лет счастливой жизни с моей дорогой Галюсей, моим ангелом-хранителем. Никаких официальных торжеств, ни гостей; мы даже никому не сказали об этом дне и только наедине поздравили друг друга и выразили один другому свои чувства и пожелания».

Впервые Волков увидел свою будущую жену на праздновании нового 1915 года: «Я танцевать никогда не умел, танцевал только один раз в году — именно под Новый год — и танцевал вальс, кружась, как бог на душу положит. Я приглашал подряд всех учительниц и, дурачась, кружил их по залу. Но одну я не осмеливался пригласить. Мне сказали, что это учительница Семипалатинской гимназии Калерия Александровна Губина, приехавшая на зимние каникулы. Она была невысокая, очень тонкая и стройная, и вся какая-то воздушная — казалось, дунет ветерок и оторвет ее от полу. И к этой губернской звезде, блиставшей среди местных девиц и дам, не очень-то элегантных, я, неуклюжий увалень, не решился подойти и пригласить ее на танец».

В Москве 50-летний Александр Волков 2 июля 1941 г. записался в народное ополчение, но через несколько его вызвали в партком института и сказали, что его не отпускают на фронт: «Пишите, это ценнее».

В октябре 1943 года Волков вернулся из эвакуации в Москву. Здесь он продолжает преподавательскую деятельность на кафедре высшей математики Института цветных металлов и золота. Одновременно работает над книгой «Самолеты на войне».

Неожиданно 7 октября 1946 года скончалась жена Волкова — Карелия Александровна. Весной следующего года вдовец записывает: «Вот и май впервые встречаю без тебя, моя бесценная, радость моя, единственное мое сокровище… Настроение у меня все время убийственное, тоска грызет меня неукротимая, неугомонная… Ничего меня не радует, не веселит, все опостылело… Нервы у меня никуда не годны, каждый день плачу по многу раз. Единственное мое прибежище — письменный стол. Но и во время работы то и дело приходят ко мне воспоминания…».

Работая учителем, Волков экстерном закончил за один год Ярославский педагогический институт и за восемь месяцев Московский университет. Он стал доцентом на кафедре высшей математики в Московском институте цветных металлов и золота и вспоминал о своей преподавательской деятельности: «Логичность изложения, четкие и последовательные записи, изящные чертежи — это вело к тому, что студенты записывали мои лекции и по этим запискам сдавали экзамены. Не очень это хорошо с точки зрения серьезной науки, зато практично, и потому студенты любили меня как лектора. Экзаменовал я довольно-таки строго, но справедливо, у меня не было любимчиков».

В январе 1957 года, после почти полувековой преподавательской деятельности, Волков вышел на пенсию. Он записывает: «Скучал ли я по институту? Нет. Как видно, довольно с меня было педагогической работы. А главное, бросив занятия, я не оказался в пустом пространстве, как многие пенсионеры, имеющие одну профессию. Просто я стал отдавать литературе все свое время, и результаты получились поразительные».

Волков 3 августа 1973 года отпраздновал необычный юбилей — 30 000 прожитых им суток. Он вспоминал в этот день: «30 000. Сколько раз в эти дни смерть стояла у меня за плечами, но всегда проходила мимо, устремляясь к другим жертвам. Ведь я жил в такую бурную эпоху. Первая мировая война, гражданская, культ личности Сталина — страшное время, сгубившее сотни тысяч, а может быть и миллионы, невинных жизней, вторая мировая война… Через все многочисленные сциллы и харибды я прошел невредимо, меня провела через них моя благодетельница-судьба, чаще всего даже помимо моей воли. И вот наступил этот странный «математический» юбилей. Я рассказал о нем домашним, и они, смеясь, поздравили меня».