– А как же деньги? – сразу же спросили меня девчонки из нашего маленького, но дружного коллектива. Вопрос был задан неслучайно, ибо фирма, для которой мы трудились, не покладая калькуляторов, платила нам зарплату из категории «на шпильки». Подразумевалось, что они набирают в отдел замужних дам, чтобы поменьше платить, а замужние дамы работают в строгом соответствии с получаемыми доходами. Наш главбух Раиса Львовна (доброго ей здоровьичка) любила приговаривать, что при той зарплате, что нам тут платят, мы не только можем совершенно не работать, но даже и немножечко вредить. Так вот, про деньги. Вопрос не застал меня врасплох.

– Во-первых, я взрослая, самостоятельная женщина, – гордо заметила я, – и сама могу отвечать за себя.

– Да что ты! – с уважением кивнул коллектив, скрестив на всякий случай за спиной пальцы, чтобы и с ними не произошла эта напасть – отвечать за себя.

– Во-вторых, – обвела я их взглядом, – мир не без добрых мужчин.

– Это-то понятно, – выдохнули они, а я быстро добавила:

– И потом, у него же это не может быть серьезно. Перебесится.

– Детей вам надо было завести. Он бы точно никуда не спрыгнул, – посочувствовала мне Раиса Львовна, взгромоздив свое объемное тело на мой хлипкий стол. В общем, меня все жалели и проявляли женскую солидарность. Все словно по команде перестали вспоминать, что это не он меня, а я его оставила прошлым маем, полная тоски и нетерпения. Это мне стало в очередной раз невыносимо жить под одним небом с ним, пусть даже он и десять раз клад. Это я лежала в объятиях другого, надеясь, что на этот раз я все-таки вырвалась из капкана моего счастливого со всех сторон брака, в котором наша нелюбовь и его пьянство были не больше чем мелкая рябь на воде во время штиля. И получается, что я все-таки добилась своего. Передо мной лежат все дороги и открываются все двери. Я свободная женщина – разве это не чудо?! Конечно, чудо! Так, значит, надо постараться полностью забыть и тот разговор в кафе, где все-таки именно Он бросает меня, и то, что я вообще в то кафе пошла, полная безысходной готовности снова с ним сойтись. И я забыла все, я предпочла думать, что, слава богу, наконец-то я смогу жить счастливо. Без Кешки, без него.

С первой серьезной проблемой я столкнулась примерно месяца через два, примерно в конце октября. Тепло корчилось в мучительной агонии, разметаемое всеми ветрами, становилось понятно, что дальше будет ноябрь, а вместе с ним бесснежные холода и дожди, и снова московский мир станет окончательно серым. Я сидела у себя на работе, делала платежки и болтала по телефону со своей стародавней подружкой Анькой Виноградовой. До дня рождения ее мужа оставалось буквально пара недель, и я уже совсем было приготовилась услышать что-то вроде: «На день рожденья-то приедешь?» или как вариант: «Слушай, Виноградову подарок не покупай, мы ему собираем на магнитолу». Как вдруг услышала нечто неожиданное.

– Маргориточка, я прямо-таки в страшном затруднении. Муж тоже очень переживает, но ты пойми правильно. Мы потом соберемся и отметим. Посидим втроем, можно вообще в ресторан выбраться. Как ты считаешь?

– Ты о чем? – растерялась я. – Вы решили отмечать в ресторане? Круто по временам кризиса, не считаешь?

– Мы отмечаем на даче, – замороженным голосом возразила она. – Но ты же понимаешь, что Виноградов просто не мог не пригласить Кешку. Он же с Кешкой каждую неделю в бане и все такое. И потом, это же не мой день рождения, а его…

– Ты хочешь сказать, что там будет Кешка? – нахмурилась я. – И я должна буду с ним любезничать? В конце концов, он завел себе какую-то фифу, нет, это невозможно. А вдруг он придет с ней? Нет, я не готова.

– Вот и мы так решили, – с облегчением выдохнула Анька. – Зачем тебя травмировать? Лучше потом отдельно встретимся, посидим…

– Так ты звонишь, чтобы сказать, что я не приглашена? – вдруг дошло до меня. – То есть он с этой… дрянью приглашен, а я – нет?

– Понимаешь, мне очень неудобно это говорить, но… Виноградов считает, что ты… что вы с Кешкой только портили друг другу жизнь. Он уверен, что Лера – это хороший шанс для Кеши, – аккуратно добавила она. Но я уже ее не слушала. Я была потрясена тем, что через пару недель на вечеринке наших старинных друзей, с которыми мы дружили много лет, за столом снова будет тихо напиваться хороший, в общем-то, парень Кешка, но вытаскивать его буду уже не я, а некая Лера. И что мои друзья в целом этот процесс смены пажеского караула одобряют и всецело поддерживают.

– А ничего, что ты – моя старинная подруга?

– Но это же его день, – жалобно повторила Аня. Я сжала зубы и поинтересовалась:

– То есть, когда будет день рождения у тебя, ты не пригласишь Кешку, а пригласишь меня?

– Ну… Марго, как это все сложно, – всхлипнула она. – Зачем ты вообще его отпустила? Он же тебя так любил!

Через некоторое время процесс разделения друзей на твоих, моих и наших пошел еще интенсивнее. Наших, то есть тех, кто оказался бы готовым поддерживать отношения с обеими сторонами баррикады, не оказалось совсем. Каждому пришлось делать выбор, и этот выбор, как правило, оказывался не в мою пользу. Я просто поражалась, как многого я не знала о людях, с которыми дружила много лет. Которые улыбались мне, которые говорили о том, как Кешке со мной повезло и какая у него шикарная жена. Друзья, многие из которых восхищались мной настолько, что не постеснялись переспать со мной, несмотря на их чудесную дружбу с Кешкой. Мне так и хотелось спросить Виноградова:

– Если ты так жалел Кешку, так сочувствовал ему по-мужски из-за того, что у него такая неверная жена, что ж сам-то в свое время жарко обнимал меня, срывая с меня одежду, и вытворял такое, от чего бы твоя Аня, которая сидела дома с первым ребенком, упала бы в обморок?

– Извини, Марго, но Виноградов считает, что ты сама во всем виновата. Не надо было Кеше изменять, – однажды набралась решимости и выпалила мне в трубку Аня, а я промолчала. Я просто уже отказывалась что-либо понимать. Все они спокойно закрывали глаза на все то, что делалось тихо, тайком. Даже если я занималась тем самым с ними же. И все они теперь не без удовольствия клеймили меня позором в своих кругах, видимо, за то, что я имела наглость произнести что-то вслух. Теперь все и каждый припоминали мне мою Большую Любовь. Я ведь ушла от Кешки, потому что думала, что влюбилась. Вот любви-то у нас как раз и не прощают.

Как будто Мамай прошелся по нашему кругу, и оказалось, что моих-то друзей, собственно, кот наплакал. Причем разделение произошло презабавнейшее: ему, Кешке, достались самые старинные, самые семейные наши друзья, с которыми мы постоянно праздновали разнообразные даты, угощали друг друга шашлыками, даже организовывали совместные туры в Турцию и Европу. Мне же остался в основном новодел: подружки с работы, подружки с форумов и еще подружки из моего родного Бердянска, с которыми я иногда поддерживала связь. Причем парадокс – все, кто достался мне, были практически поголовно не замужем. Все, с кем теперь дружил Кешка, были женаты.

Иными словами, вся мужская половина наших общих друзей приняла сторону Кешки, осудив мои реальные и мнимые грехи и захлопнув передо мной двери. Стоило ли говорить, что Анькиного приглашения на ее день рождения я так и не дождалась, эта тема была тактично обойдена молчанием, а со временем наши созвоны становились все более редкими и короткими. Анька старательно делала вид, что рада меня слышать, но сама, поневоле или сознательно, все больше склонялась к мнению своего мужа, что я мерзавка и всю жизнь Кешке испортила, слава богу, что он меня все-таки бросил. Ай, молодца!