Илья захлопнул двери, сунул между скоб автоматный приклад. Вот так. Теперь выковырнуть его отсюда будет непросто. Теперь он хорошо спрятался. И это не было трусостью. Это был трезвый расчет. Чтобы продолжать охоту на мутантов потом, нужно было выжить сейчас.

Тяжелые створки контейнера закрылись на удивление плотно. Осталась лишь узкая щель. Света в нее попадало мало. В глубине контейнера сгустилась привычная темнота, почти такая же плотная и непроглядная, как в метро.

Живая волна между тем достигла Ростова. Уже слышались истошные вопли тварей, грохот сминаемого металла, топот тысяч ног… лап… копыт… Из контейнера ничего видно не было. Да и выглядывать наружу не особенно хотелось.

Судя по доносившемуся снаружи шуму, поток разделялся. Кажется, основная масса мутантов двинулась по проспекту Шолохова прямиком на Аэропорт. Но часть свернула вправо и через рынок устремилась дальше — к поселку Орджоникидзе.

Что-то громыхнуло сверху: какая-то тварь запрыгнула на контейнер, в котором прятался Илья. Потом что-то ударило в дверь. Контейнер тряхнуло. Едва не сломался приклад-засов. На рифленой поверхности металла появилась отчетливая вмятина.

Однако по-настоящему внутрь ломиться никто не стал.

Вскоре все стихло. Илья отвернулся от узкой полоски света у запертых дверей. Взгляд уперся в темноту.

— Они ушли, Илюша, — сказали ему из мрака.

Оленька снова была с ним.

— Пап, здесь нет ничего интересного, — прозвучал разочарованный голос сынишки. — А ты обещал принести что-нибудь.

Да, ничего нет. Да, он обещал. И вообще, надо бы уже выходить…

Илья вышел.

Справа что-то скрипнуло. Звук донесся из торгового павильона — того самого, в котором он сначала хотел укрыться, но забраковал по причине ненадежности.

Илья машинально вскинул автомат.

Открытая дверь. Которая, между прочим, прежде была закрытой. Темнота за дверью. В темноте наметилось движение. Из мрака выступила размытая фигура.

Чудище какое-то!

В прицеле калаша появилась уродливая голова. Гладкая, лысая с выступающей вперед массивной челюстью. Крупное бесформенное тело с наростами на груди и на боку. Что-то торчит из-за правого плеча и болтается на левом бедре. Одна рука с тонким длинным и изогнутым отростком — длиннее другой.

— Э-э-э! — гулко, почти по-человечески завыло существо, вскидывая обе руки — длинную и короткую.

Илья едва не нажал курок. И… И опустил оружие.

* * *

Из павильона выходил не мутант. Сталкер. Противогаз. Фильтр. Мешковатый защитный костюм. Разгрузочный жилет. За плечом — автомат. На груди — бинокль в футляре. На боку — противогазная сумка. Слева — длинные ножны. Пустые. В правой руке — обнаженная шашка, которую Илья принял в полумраке за изогнутый отросток. На прорезиненных штанах — красные полосы. Не кровь, нет — грубо намалеванные лампасы.

По лампасам и шашке Илья, собственно, и опознал знакомого.

— Казак?

Это был сталкер-разведчик с дальних западных станций — красной ветки, частично занятых казачьими дружинами.

Несколько станций, расположенных в Западном жилом массиве, были отрезаны от остального метро довольно протяженной эстакадой, выходящей на поверхность в районе Вокзальной. По этой причине «западники» жили обособленно, но все же старались не терять связи с внешним миром и формально принадлежали к сообществу красной линии. Отношения с другими станциями — не только с красными, кстати, но и с синими — «западники» поддерживали, лишь благодаря своим отчаянным сталкерам.

Казак, например, колесил по всему городу на инкассаторском броневичке — то ли чудом сохранившемся после Войны, то ли тщательно восстановленном. Причем сталкер на бронированном «коне» собирал не только полезные вещицы, но и информацию обо всем, что творится в Ростове. Изолированные западные станции нуждались в ней не меньше, чем, например, в патронах.

Порой Казак добирался даже до Аэропорта. И, как оказалось, заезжал еще дальше.

— Колдун? — глухо прозвучало из-под противогаза. — Что ж ты людей-то на мушку берешь, г-хэть твою мать?!

Характерное басовитое донское «гэканье» Казака было лучше всякого пароля.

— А не фиг к людям из темных углов подкрадываться! — буркнул Илья в ответ.

— Ладно, не кипешись. Не стрельнул — и добре! Казак вынул из противогазной сумки грязную тряпицу, аккуратно обтер шашку и вложил клинок в ножны.

А вытирать-то было что: Казак, похоже, рубился с мутантами врукопашную. Крепко его, видать, тут прижало.

— Патроны есть, Колдун?

— Аж десять штук.

— И то хлеб, — вздохнул Казак. — У меня вообще нема, голяк полный. Два полных рожка потратил.

Казак огляделся:

— Ушли твари, а?

— Ушли, — уверенно кивнул Илья. Ему еще в контейнере об этом сказала Оленька. И он ей верил. — А что с твоими колесами стряслось?

— А? — не расслышал сталкер.

— Тачка твоя где, спрашиваю?

— Да здесь она, родимая, недалече. — Казак хмыкнул. — В ДТП я, типа, попал. Врезался. Айда за мной — подсобишь малость.

«Недалече» оказалось за территорией рынка и, вообще-то, на изрядном удалении. Тяжелый приземистый броневик лежал на крыше. Левая водительская дверца — открыта. Рядом — россыпь стреляных гильз и пятна крови. Кровища, судя по всему, из кого-то хлестала как из десятка свиней. Правда, кого поливал огнем Казак, непонятно: раненные мутанты то ли уползли сами, то ли были утащены другими голодными тварями.

Илья обошел машину. Ого! По правому борту шли четыре глубокие борозды, почти разорвавшие броню.

Очень похоже на следы когтей.

Дела… Илья тихонько присвистнул. Что ж это за монстр должен быть, который ударом лапы переворачивает бронемашины и оставляет такие отметины? И какой крепости должны быть у него когти?

— ДТП, говоришь? — переспросил Илья. — Так это ты врезался, Казак, или тебя врезали?

— Ну, врезали.

— Кто?

Или уместнее будет спросить «что»?

— Была тут одна зверюга, — отмахнулся Казак. Из-под противогазной маски вырвался нервный смешок. — Раньше таких не встречал. Нездешняя, видать. Пришлая.

Видно было, что вспоминать о встрече со «зверюгой» ему не хочется. Илья окинул взглядом стреляные гильзы и решил не напрягать человека.

— Откуда мутанты идут, не знаешь? — перевел он разговор на другое. — Не было ведь раньше у нас таких.

— Не было, — согласился Казак. — Только ведь они не того… не идут, Колдун. Бегут они. Драпают со всех ног.