– Что это? – спросил Кобяк.

– Тварь… – ответил кто-то. – Вежи опрокинуть пытается.

«Опрокинуть, – пробилось через кумыс в мозгу Кобяка. – Так если туман высоко не прыгнет… Сейчас я ему такие половецкие пляски устрою», – злорадно подумал хан.

– Копья соберите! – заорал Кобяк, затем огляделся.

– Приготовились, – выдохнул хан, удобнее устраивая древко копья в ладони.

Приказ быстро разошелся по вежам.

Кобяк вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, что происходит. Скрип раздавался совсем рядом.

– Смотрите, – прошептал лучник рядом с ханом.

Закрывая слабое гнилостное свечение тумана, из темноты неспешно выступила большая темная масса.

– Спасительница наша, – рыкнул Кобяк и поднял копье.

И, не колеблясь, прыгнул вперед, на проступившую из тумана вежу. Острие копья впилось в дерево, удержав хана на шатком сооружении.

Кобяк огляделся. Обычные телеги, перевязанные между собой, часть защитной стены вокруг лагеря, очевидно. За второй телегой в темноте виднелась третья, и кто знает, сколько их там было еще.

– Давай за мной, человек пять на разведку, – распорядился Кобяк. – Постарайтесь пройти больше, может, куда и доберетесь.

Разведчики бесшумно скрылись во мраке. Первый раз за ночь Кобяк порадовался отсутствию лунного света. Разведке свет противопоказан.

В лагере Кобяка крики о помощи сменились молчанием, и в нем была надежда. Воины с веж перепрыгивали на движущиеся подводы, перебираясь поближе к своему хану; ему доверяли, с ним спокойнее.

Прошло немного времени, и повозки замедлили движение, а затем остановились. Вскоре со стороны тумана послышались торопливые шаги. Видимо, возвращалась разведка. Шли не скрываясь. Или опасности не было, или ее несли на хвосте.

Не дожидаясь приказа, половцы приготовились к бою.

Из темноты вывалились разведчики, и по их лицам было видно, что воевать не придется.

– Спасены! – кричали они, даже в темноте сияя от радости, как начищенный котел. – Там свобода!

Непросто оказалось вытянуть из разведчиков связный рассказ. Оказалось, произошло следующее. Половцы тихо перебирались с одной повозки на другую. По-прежнему на их пути не встретилось ни одного человека. И тут через туман послышались голоса. Разобрать разговор было невозможно, туман глушил голос получше войлока, но люди были рядом. Разведчики осторожно перебрались через очередную вежу, и туман неожиданно остался позади. Перед собой в свете воткнутых в землю факелов половцы разглядели столпившихся перед границей тумана воинов, а невдалеке, на пригорке, стояли командиры.

К своей радости, разведчики сразу же их опознали. Золоченый панцирь и султан из лебединых перьев на шлеме могли принадлежать только хану Кончаку. Красный плащ с вытканным на нем соколом выдавал Ольговича – князя Игоря Святославича.

Разведчики с некоторой опаской соскочили на землю, кошмарная ночь быстро приучила их не доверять тому, на чем стоишь. Нежданных гостей тут же окружили. После обыска, вежливого, но тщательного, их подвели к благородным военачальникам.

Главным, что интересовало Кончака и Игоря, были участь Кобяка и количество уцелевших. После первых же слов, когда стало ясно, что Кобяк жив, разведчиков отправили назад, выводить людей.

Из восьми сотен лукоморцев спасся от силы каждый третий, и в их спасении большую роль сыграла безоговорочная дисциплина. Начнись паника, и обезумевшие люди хлынули бы по хлипкому мосту на волю. Вожжи, крепившие повозки, где порвались бы, где просто развязались, сами повозки расползлись по туману или рухнули от тяжести. На самом деле половцы выстроились в затылок друг другу и за короткое время покинули лагерь, едва не ставший их общей могилой.

* * *

У стен Вышгорода не спал тысяцкий Лазарь. Не могли уснуть и собранные им после разгрома Мстислава воины. Зловещий туман, выпущенный стараниями араба Абдула Аль-Хазреда, продолжал пожирать половцев в стане Кобяка. Из ночной тьмы доносились крики жертв, взывающих о помощи.

Аль-Хазред чувствовал себя обиженным. Он не мог понять, чем недовольны русские. Он же сделал так, как они хотели: и от смерти их спас, и врагам отомстил. И загадкой было, почему от него отшатнулись, как от прокаженного, и на лицах русских был даже не страх, его-то понять было бы можно, а отвращение. Но араб свою часть договора выполнил, и он ждал честной расплаты. Заветного «Некрономикона». Аль-Хазред пытался представить рукопись – свиток ли это или кодекс, хотя в любом случае она будет желанней женщины.

Предусмотрительный Лазарь разослал во все стороны соглядатаев. Они тихо исчезали в ночи, иногда так же незаметно появлялись, шептались с тысяцким и исчезали вновь. Лазарь знал, что задумали Кончак и Игорь, но не делал попыток помешать спасению лукоморцев. Пешие десятки Лазаря ничего не могли сделать против конных сотен половцев Кончака и русских Игоря. Говоря откровенно, Лазарь не напал бы даже в случае равновесия сил, так постыдна казалась ему месть Кобяку.

Уже перед рассветом с юга, со стороны Киева послышался гул, в котором профессиональный воин без труда узнал бы приближение большого количества конницы. На помощь вышгородским сидельцам спешила дружина Рюрика Ростиславича. Сам князь Рюрик предусмотрительно не прибыл, явно опасаясь нового поражения. Лазарь оживился, заметив во главе киевской дружины боярина Здислава Жирославича, рыжебородого толстяка, которому вес не мешал быть одним из лучших бойцов на мечах в княжестве.

Рюриковы дружинники вели в поводу заводных коней, которыми щедро поделились с воинами Лазаря. Аль-Хазред подался к воротам Вышгорода, опасаясь, как бы его не потоптали конями в горячке встречи. Так получилось, что именно араб стал единственным, кто встретил у ворот князя Давыда Ростиславича, в окружении гридней появившегося из калитки в крепостных воротах.

– Мы победили? – спросил князь, поглаживая пальцем заспанные глаза. – Почему мне не доложили об успехе? Где Лазарь?

Разодетые гридни бросились на поиски, бесцеремонно расталкивая воинов. Тысяцкий Лазарь не замедлил появиться, успев взгромоздиться на подаренного боярином Здиславом скакуна. Говорить с князем тысяцкий тоже собирался, не слезая с седла.

– Какая победа? – недоумевал Лазарь. – Может, пока мы топтались у крепости, князь незаметно для нас разбил Кончака? Или Игоря? Там, в тумане, сотни прекрасных воинов, и они не собираются бежать.

– Так мы еще не победили? – в свою очередь удивился Давыд Ростиславич. Искусно выщипанные дугой брови князя поползли кверху. – Я так и не понял почему?..

– Скоро бой, присоединяйся, князь, – безнадежно вздыхая, сказал Лазарь.

– Я отвечаю за сохранность крепости, – важно сказал Давыд. – Долг повелевает мне остаться в стенах Вышгорода. Ступайте, я буду молиться за вас у мощей святых Бориса и Глеба. И не позорьте меня и брата Рюрика, вернитесь на сей раз с победой.