— Но тогда почему же ты не желаешь признать факты относительно твоего отца?

— Оставьте моего отца в покое! — выкрикнула Мэг.

— Не кричи! — одернул ее учитель. — Хочешь, чтобы вся школа тебя услышала?

— А то что? — не унималась Мэг. — Я не стыжусь ни одного своего слова! А вы?

— Неужели тебе самой приятно делать из себя самую упрямую и невоспитанную ученицу в нашей школе? — с сокрушенным вздохом произнес мистер Дженкинс.

Но Мэг уже понесло. Она навалилась на стол, вплотную наклонившись к лицу учителя.

— Мистер Дженкинс, вы ведь знакомы с моей мамой, не так ли? И ее вы не посмеете обвинить в том, что она не желает признавать факты? Она — ученый. У нее две докторские степени: по биологии и микробиологии. Факты — это ее бизнес! И когда она скажет мне, что папа не вернется, я ей поверю. Но пока она говорит, что папа вернется, я тоже буду в это верить!

Мистер Дженкинс опять испустил сокрушенный вздох.

— Наверняка твоя мама просто очень хочет верить в то, что твой папа вернется, Мэг. И я ничего не могу с тобой поделать. Ступай назад, в класс. И постарайся поменьше перечить учителям. Может быть, тогда тебе удастся исправить свои оценки.

Когда Мэг вернулась домой, мама сидела у себя в лаборатории, близнецы были на тренировке, а Чарльз Уоллес, котенок и Фортинбрас ждали ее. Фортинбрас подпрыгнул, поставил передние лапы ей на плечи и поцеловал, а котенок кинулся к своему пустому блюдцу и замяукал.

— Скорее! — воскликнул Чарльз Уоллес. — Идем!

— Куда? — сердито спросила Мэг. — Чарльз, я есть хочу. И я не тронусь с места, пока что-нибудь не съем, — она все еще не остыла после разговора с мистером Дженкинсом, и в ее голосе звучал подавленный гнев. Чарльз Уоллес молча следил за ней, пока она подошла к холодильнику и налила котенку молока, а потом сама выпила целую кружку.

— Вот, здесь бутерброд, пирожки и яблоки, — сказал он, протягивая сестре бумажный пакет. — По-моему, нам лучше пойти повидаться с миссис Что-такое.

— Какого черта! — вырвалось у Мэг. — Зачем, Чарльз?

— Ты ведь все еще ей не доверяешь, верно? — спросил мальчик.

— В общем-то, да.

— А зря. С ней все в порядке. Я тебе обещаю. Она на нашей стороне.

— С чего ты это взял?

— Мэг, — нетерпеливо ответил он, — я просто знаю.

— Но какого черта нам нужно идти к ней именно сейчас?

— Я хочу знать как можно больше про этот самый тессеракт. Ты разве не видела, как мама расстроилась? Ты же знаешь: если уж мама не смогла себя сдержать и при нас расстроилась, это неспроста.

Мэг на минуту задумалась.

— Ладно, пойдем. Но только возьмем с собой Фортинбраса.

— А как же! Ему полезно пробежаться.

И они отправились в путь. Фортинбрас радостно носился по дороге, то забегая вперед, то возвращаясь к детям. Дом Мурри стоял в добрых пяти километрах от окраины городка. Сразу за оградой их участка начинался сосновый бор, по которому Чарльз Уоллес уверенно вел Мэг.

— Чарльз, ты хоть понимаешь, что у нее будут большие неприятности — я имею в виду миссис Что-такое, — если станет известно, что она поселилась в доме с привидениями? И к тому же стянула простыни у миссис Бунскомб, и черт знает, что еще. Они запросто упекут ее в тюрьму.

— И это еще одна причина, по которой я бы хотел их предупредить.

— Их?

— Я же сказал тебе: она там с двумя подругами. Я даже не уверен, что это именно миссис Что-такое сперла простыни, хотя она вполне на такое способна.

— Но что она собирается делать с такой кучей простынь?

— Я сам хочу ее спросить, — сказал Чарльз Уоллес, — и предупредить их об осторожности. Не думаю, правда, что они позволят кому-то себя поймать, но мы все равно должны подумать и о такой возможности. Иногда на каникулах мальчишки ходят туда, чтобы пугать друг друга, но сейчас там вряд ли кого-то застанешь из-за баскетбола и школы.

Они какое-то время шли молча под пологом благоуханного леса, неслышно ступая по опавшим сосновым иголкам. Высоко над ними ветер пел свою песню среди ветвей. Чарльз Уоллес просунул ладошку в руку Мэг, и этот трогательный детский жест задел какую-то струнку в душе у Мэг, так что тугой узел у нее в груди начал потихоньку распускаться. Она знала, что Чарльз любит ее такой, какая она есть.

— Сегодня опять было плохо в школе? — спросил он ее.

— Да. Я поругалась с мистером Дженкинсом. Он говорил гадости о папе.

— Знаю, — серьезно кивнул Чарльз Уоллес.

— Но как ты узнал?

— Я не могу этого объяснить, — Чарльз Уоллес покачал головой. — Ты как будто сама мне говоришь, вот и все.

— Но я же ничего не говорила! Тебе только кажется, что ты знаешь!

— Я всегда знаю о тебе все, — сказал Чарльз.

— А как же близнецы? — спросила Мэг. — Ты и про них тоже все знаешь?

— Думаю, я мог бы, если бы захотел. Если бы я им был нужен. Но это не так-то просто, и я думаю только о тебе и о маме.

— Ты хочешь сказать, что читаешь наши мысли?

— Нет, не думаю, что это так, — смутился Чарльз Уоллес. — Это как читать на чужом языке. Например, если я очень сильно постараюсь, то начинаю понимать, о чем ветер шепчется с соснами. И ты как будто говоришь мне непред… непредумышленно. Это хорошее слово, да? Я опять сегодня просил маму посмотреть для меня кое-какие слова в словаре. Наверное, мне давно пора научиться читать самому, только боюсь, что тогда на следующий год мне станет еще хуже в школе — ведь я уже все буду знать сам. По-моему, лучше пусть люди продолжают считать, что я не очень-то умный. Тогда они не будут так меня ненавидеть.

Где-то впереди громко залаял Фортинбрас. Это был тревожный лай: так он предупреждал хозяев, что к дому подъезжает машина или что кто-то приблизился к двери.

— Здесь кто-то есть, — испуганно воскликнул Чарльз Уоллес. — Кто-то бродит возле дома! Бежим! — и он что было сил припустился бежать. На опушке Фортинбрас заливался лаем, стоя перед каким-то мальчишкой.

Они, запыхавшись, побежали к ним, и мальчишка сказал:

— Скажите своей собаке, чтобы заткнулась!

— Это кто такой? — спросил у Мэг Чарльз Уоллес.

— Это Кельвин О’Кифи. Он в сборной школы по баскетболу, но учится на год старше. Он у нас восходящая звезда.

— Я же свой, старик! Я тебя не трону! — обратился мальчик к Фортинбрасу.

— Форт, сидеть! — скомандовал Чарльз Уоллес, и пес послушно уселся, но не сводил настороженного взгляда с чужака. В его пушистом горле все еще клокотало низкое рычание.

— Ну, так, — Чарльз Уоллес по-хозяйски упер руки в бока. — А теперь говори, чего тебе здесь надо.