И вдруг — ни с того ни с сего — как гром среди ясного неба: у нашего Кита завелись блохи. Блохи очень приспособлены к жизни. Они пришли к нам из тьмы веков и, наверное, будут прыгать и скакать, когда погаснет Солнце и наша цивилизация исчезнет с лица Земли.

— Выше нос! — сказал папа псу.

Он схватил Кита, как орел курочку, сунул в ванну и намылил дегтярным мылом. Блохи обалдели. У них был такой ошалелый вид! Мы думали: никто не уйдет живым, все найдут себе тут могилу. Но они проявили самообладание и дружно перебежали к Киту на нос. Я поймал несколько штук.

— Где ты их находишь, где?! — кричал папа.

— Сейчас я тебе покажу, — отвечал я, — и ты запомнишь.

— А что? Какое чувство, — кричал папа, — когда ты поймал блоху?

— Чувство радости, — отвечал я.

Тут они взяли и перескочили на папу. Папа бил их газетой, крича:

— Андрюха! Они скачут по моей груди!

Он гонял их с места на место, пока вся компания почти без потерь снова не оказалась на Ките.

— Только веселое животное, как блоха, — сказал папа, — не станет предаваться унынию после таких сокрушительных ударов судьбы.

И вызвал ветеринара. Ветеринар приехал на «газике».

— Поменьше гуляй, — сказал он мне. — Ваш двор полон инфекции.

Я поглядел в окно. Двор был пуст. Как странно устроен мир! Один человек смотрит — и не видит. Другой же видит не глядя. Тогда я представил себе толпу ИНФЕКЦИЙ, похожих на слоноедов, свирепо разгуливающих по двору.

— На что жалуемся? — спросил ветеринар.

Кит лежал у меня в постели. Я боюсь: если не пускать на кровать Кита, он может не понять, в чем дело, и подумает, что его разлюбили.

Кто это? — спросил ветеринар, осмотрев Кита.

— Это блохи, — ответил папа. И беззаботно добавил: — Что за собака в наше время без блох?

— А кто вам сказал, что это собака? — спрашивает ветеринар.

Я знал, я давно подозревал, что Кит не собака, а четвероногий человек.

— Это короткоухая такса, — твердо произнес папа, — купленная мной и Андрюхой на Птичьем рынке.

— Вас обманули, — сказал ветеринар. — Это крыса. Циклопическая американская крыса. Вид найден в городе Бостоне, штат Массачусетс, во время ремонта канализационных труб. Бостонцы привозят их в клетках на Птичий рынок и продают в качестве такс.

— А-а-а! — закричала мама и грудью заслонила меня от Кита.

Все сразу вспомнили его странное поведение: как он любит пожевать папино ухо, ест подчистую все на своем пути и как он в овраге — первый — покинул тонущий в луже плот.

— Значит, наш Кит — это крыса? — задумчиво сказал папа.

— Да, — вздохнул ветеринар. — И среди этих крыс встречаются людоеды.

Мама закачалась.

Почуяв неладное, Кит сделал вид, что он глубокий старик, и стал доканывать нас своими печальными вздохами. Я хотел к нему подойти, чтобы он знал, что мне не важно его происхождение, но мама вцепилась в меня, как медведь коала в эвкалипт.

— Так вот почему на даче, — задумчиво сказал папа, — он в окне выгрыз форточку и вылетел в огород!..

— Это настоящий крысиный поступок, — сказал ветеринар.

— А я его понимаю! — говорю. — Я-то по опыту знаю, что такое одиночество.

— Но все равно, — говорит папа, — зачем же окна грызть?

А я говорю:.

— Потому что оно ему мешало! Его неведомая сила влечет. Он ничего с собой не может поделать.

— Вот именно — неведомая сила, — зловеще произнес ветеринар. — Он дома гадит? — Никогда!

— Уникальный случай! — Ветеринар вынул фотоаппарат и нацелил на Кита объектив.

Кит дико затрясся.

— Видите? — сказал ветеринар. — Не хочет фотографироваться. Боится, что его разоблачат.

— Раз крыса, так крыса, — говорю я. — Подумаешь!

— Если Кит съест папу, — сказала мама, — я не переживу.

— А не надо его злить, — говорю. — В случае чего я запру его в комнате.

— Люся! — вскричал папа. — Люся! Как же нам быть?

Он воздел руки к небу, и в этот момент из его кармана выпала визитная карточка: «Плахова — крысы-мыши». Все молча уставились на нее, окаменев.

— Нет! — крикнул я. Я думал, у меня разобьется сердце.

Бедный Кит. Он, умевший уходить отовсюду, где ему не нравилось, и удирать ото всех, кого он не любил, в мгновение ока очутился в лапах ветеринара. Тот сжимал его цепко, профессионально. И уже уходил от нас, бормоча:

— В доме ребенок… опасно… внизу спец.

Он еще что-то бормотал, унося Кита, но я не слышал. Я орал:

— КИТ! КИТ!!!

Я рвался к нему, но мама держала меня. И папа меня держал.

— Это катастрофа, — растерянно шептал папа. — Это катастрофа!

Но держал крепко.

И тогда я понял, что уйду из дома. Буду бродить, вспоминая Кита и родителей. Но, конечно, никогда не вернусь. Никогда. Они поймут, что значит потерять САМОЕ БЛИЗКОЕ СУЩЕСТВО. Тогда они поймут.

Ветеринар уходил. А я ничем не мог помочь Киту! Наши взгляды встретились. В последний раз. В полной тишине.

И тут Кит сказал:

— ВЫ ЧТО, ПСИХИ? Слышал бы мой дедушка ТАКС КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ эту белиберду! Ветеринар ненормальный. Он сбежал из сумасшедшего дома… Андрюха! — сказал Кит. — Положи меня в кровать.

Это было первый и последний раз в жизни. Больше Кит ничего не говорил. И ветеринар тоже. Но прежде чем исчезнуть из нашей жизни навсегда, он обернулся на пороге и сказал:

— От блох хороша черемичная настойка.

— Надо тебе, Андрюха, выбрать хобби! — строго сказал папа. — Невооруженным глазом заметно, как человек с хобби отличается от человека без хобби.

— Чем же он так отличается? — спрашивает мама.

— Если ты имеешь хобби, — ответил папа, — у тебя совсем другой вид, потому что ты разгадал смысл своей жизни.

— А я как раз давно уже думаю: в чем смысл жизни? Теперь мне осталось узнать, что такое «хобби».

— Это когда человек, — объяснила мама, — каждый раз впадает в какую-нибудь дурь.