В салоне «тойоты» запахло котлетами и борщом. Такую благодарность за свою работу «пересмешники» получили впервые. Эпистолы не по возрасту зрелых девочек с пожеланиями отдаться в прямом эфире, поделки учеников коррекционной школы, письма водителей троллейбусов с пожеланиями достичь высот Дроботенко, — все это было. Но провианта до Розамунды никто не слал.

Пакет Зигмунд разобрал уже дома. Судок с борщом, завернутые в фольгу паровые котлеты, баночки с пюре и компотом. На самом дне пакета покоился серебристый конверт с инициалами Р. К.

Розамунда просила отведать приготовленные ее руками блюда и восхваляла порядком надоевший горожанам дуэт «Ангорских пересмешников». На словах «талантливо» и «гениально» Зигмунд довольно улыбнулся. У него был тот этап творческого пути, когда самолюбие может потешить даже комплимент человека, лишенного вкуса. Паек Зигмунд отдал алкашу-соседу. Непросыхающий индивид поинтересовался, можно ли ждать продолжения гуманитарной помощи.

Утром следующего дня Розамунде вновь удалось сделать то, что на протяжении долгого времени не удается сделать многим. Она с легкостью пробилась в эфир. «Пересмешники» устроили интерактивный опрос. Слушатель должен был красочно описать свою одежду. Картавый мальчик пытался рассказать о пуховике и джинсах. Его беспардонно отослали к логопеду. Девушка в ботфортах и норковом полушубке просила об экскурсии по радиостанции. Ее поблагодарили в момент, когда речь уже шла о стрингах с кристаллами от Сваровски. Пьяного товарища из сауны прервали на полуслове. Он рассказывал о полотенце в полосочку. Вот за ним и настала очередь Розамунды.

— Как вам понравились мой борщ и котлетки? — с задором произнесла женщина. Рома удивленно посмотрел на Зигмунда.

— Великолепно, Розамунда! Рома до сих пор облизывается, как кот в период вязания… То есть вязки, — нашелся последний. — Вы дадите фору любому ресторану нашего города! Так в чем же вы сейчас, наша самая активная радиослушательница?

— Я в ванной…

— Вы не одни, Розамунда? — перебил Рома.

— Конечно же, не одна. Я с вами, мои озорники.

На этих словах Виктор схватил со стола сигарету и, прошипев: «Ну вот и виртуальный double penetration!», выскочил из студии.

— Продолжайте, продолжайте, Розамунда, — подбодрил даму Роман.

— На мне розовый прозрачный пеньюар. Я лежу, вытянув ножки, и смотрю на волшебные пузырьки пены.

— Вы что, прямо в пеньюаре в ванной лежите? — изумился Зигмунд.

— Ну, конечно! Он облегает мокрое тело… Он стал прозрачен… И поверьте мне, я выгляжу очень эротично.

— Кто бы сомневался?! Влажная Розамунда, простите за каламбурчик… Влажная Розамунда в пенном пеньюаре.

Рома чуть не поперхнулся «Актимелем». Кофе и чай он не употреблял. Начитался о вреде танина и кофеина. В зависимости от самочувствия, по утрам пил «алказельцер» или «Актимель». Всерьез увлекался йогой и чечеткой.

— Жаль, мы не имеем возможности наблюдать вас, восхитительная наяда! Жаль, мы не видим эти плавные изгибы тела и можем надеяться только на нашу безудержную фантазию. Вы мечта фотографов и поэтов, Розамунда!

— Я полагаю, победитель сегодняшнего дня определен, — вступил Зигмунд. — Розамунда, какую песню вы бы хотели услышать в честь вашей победы? Вашей и вашего розового пеньюара.

— Эталоном мужчины для меня является Меладзе, мои пересмешнички. И я бы хотела…

— Вы бы хотели услышать песню про ту, что вся внутри соленая! — вновь перебил Рома. — Я угадал, наша балтийская тропикана-женщина Розамунда? Будем слушать про всю внутри соленую?

— Не угадали! Я бы хотела послушать про девушек из высшего общества.

Зигмунд объявил, что для обладательницы влажного розового пеньюара споет грузинский скальд Валерий Меладзе. Розамунда рассыпалась в благодарностях и обещала звонить еще. Появление таких персонажей спасало «пересмешников». На их шутки не реагировали даже поклонники Петросяна и Дроботенко. А вот выпуск в эфир людей, ищущих компромисс с собственным мозгом, пользовался успехом. Все как с городскими сумасшедшими: у кого-то они вызывают смех, а у кого-то — сожаление. До Розамунды был Игорек. Он так и представлялся — Игорек. Любил рассказывать о снах. Нормальный человек после недели таких сновидений упросил бы Господа о скорейшем финале, а Игорек рассказывал о них со смехом. Он частенько появлялся в еще одной идиотской игре «Синоптик-всезнайка». Звонки начинали принимать в восемь утра. Рома с Зигмундом поочередно интересовались: «Так сколько же, по-вашему, будет на термометре ровно в одиннадцать ноль-ноль?» Люди называли числа с точностью до десятой. Термометра за окном студии не было. Дозвонившись, Игорек бредил. Один раз сказал, что его бабка преставилась именно в одиннадцать утра с температурой тела сорок девять градусов по Фаренгейту. Жаловался на ртутные градусники, которые нужно использовать ректально.

Конкурс Игорька и сгубил. «Пересмешники» решили поиграть в рифму. Нужно было закончить двустишие. Рома громко зачитал строки:

— На горе стоит Акакий под луною голубой… Ваши варианты, пииты!

Игорек дозвонился первым. Поздравил с надвигающимся Днем десантника и резво выпалил:

Один из особо внимательных радиослушателей нажаловался в Национальный совет по телевидению и радиовещанию. Написал о попранных основах толерантности, сетовал на постоянные унижения гомосексуалистов. На письмо отреагировали. В адрес радиостанции пришло предупреждение. Цепная реакция задела Игорька. Больше его в эфир не выпускали. Говорят, потом его голос слышали на другой частоте. Все те же рассказы о кошмарах, которые он относил к обычным сновидениям.

На время Розамунда исчезла. Затихла подобно одноименной композиции Шуберта. Лопались шарики, полз столбик мифического термометра. «Ангорские пересмешники» продолжали хохотать над своими шутками. В сетке вещания появилась еще одна передача. Над названием долго не думали, слямзили у одного из российских телевизионных каналов. Ток-шоу называлось «Глас народа». Динамики рвало от криков борцов за социальную справедливость. Древняя старушка обещала повеситься, если мэрия не возьмется за уничтожение бродячих котов и собак. Вешаться ее отговорили. Завуалированно посоветовали утопиться. Юный скаут прокричал на всю Ригу, что Ивар Смирновс из седьмого «Б» занимается онанизмом в кабинете биологии. У мальчика спросили, как его фамилия, и в прямом эфире посоветовали Ивару Смирновсу отучить одноклассника Игоря Берззиньша от стукачества и пожелали успехов в тренировке кистевых суставов.

В один из таких эфиров дозвонилась и Розамунда. После долгих расшаркиваний Зигмунд попросил женщину рубануть правду-матку.

— Я расскажу о нашем соседе Улдисе. Мы с мамой живем в коммунальной квартире.

— А сколько маме лет? — поинтересовался Рома.