Может он ждал, пока Мочёнов не одумается и не присоединиться к нему? Он явно дал ему шанс. И не только сейчас, а на протяжении всех этих долгих десятилетий. В голове Петра Олеговича бушевала буря эмоций: страх перед неизведанным, стыд за недоверие, любовь к своей семье, гордость за свою стойкость, но самое главное – горечь одиночества. Вот там! За этими «дверями»! Осталось только подняться, зайти в эти каскады различных сооружений, построенных по рациональному и логичному плану общими трудами всего человечества! Там его семья! Там все люди, без которых вся его жизнь пуста и не нужна даже ему самому! Один шаг! Но Пётр Олегович стоит…

Старая дверь с ржавыми петлями в очередной раз привычно скрипнула. Пётр Олегович, разбитый и подавленный, вошёл в свою тёмную комнату и сел на стул, сильно понурив голову. Едкая, вечно нарастающая грусть и отчаяние, разъедавшие Мочёнова изнутри, окончательно поглотили его душу. Пётр Олегович сдался. Придвинувшись к столу, он в последний раз написал что-то в своём дневнике и с копившейся всю жизнь усталостью лёг на свою твёрдую кровать. С неописуемой тоской и с тяжестью на сердце Пётр Олегович уснул глубоким сном, так и оставив открытым свой дневник, на пожелтевших страницах которого было написано: «Здравствуйте, меня зовут Пётр Олегович Мочёнов… когда-то звали…»