Он улыбался, наглым образом скалился, все еще находясь в ней.

— Кира, меня зовут Кира. И слезь с меня. Ты тяжелый.

– Совсем недавно тебе было не тяжело. Ты так орала, что я чуть не оглох.

— Паршивец.

— Что, детка?

Теперь Ян засмеялся, но все-таки вышел из нее, снял презерватив, выкинул в траву.

— Дай мои вещи, ты где-то там раскидал их по всему лесу.

— Хорошо, детка.

Кира даже не пыталась прикрыться, когда брала вещи, заметила, что дрожат руки, быстро начала одеваться. Ян ушел смотреть ее колесо, а ей жутко захотелось курить, а лучше выпить. Припасть губами к горлышку бутылки с водкой, влить в себя дозу анестезии, чтоб потом очнуться и ничего не помнить. Пригладила растрепанные волосы, сняла с руки резинку, собрала их в высокий пучок.

— Сумасшествие какое-то.

Ян возился с колесом, а Кира пыталась собрать себя в кучу. Она потом пыталась это сделать всю дорогу домой, выходило плохо. Сейчас, сидя под горячим душем, тело все еще помнило его ласки, болезненные поцелуи и яростное вторжение. Опустила руку между ног, накрыла возбужденную плоть, прикусила губы. Несколько движений по набухшему клитору, она кончает, сжимает ладонь в кулак, до боли впиваясь ногтями в кожу, громко стонет.

— Черт.

— Кира Витальевна, на второй линии Ахмедов, по поводу своего проекта.

— О, Господи. За что мне это?

Кира откинула карандаш и уронила голову на стол. Светка засмеялась.

— Давай, Галочка, я с ним поговорю.

Переговоры Светки с Ахмедовым были долгие и эмоциональные. Она пообещала ему дворцовый фонтан, кипарисы вдоль дорожек, белый гранит и позолоту. К концу их разговора Кире хотелось улететь на другой конец света.

— Конечно, Фарид Самирович, все непременно будет так, как вы хотите. Я все предам Кире Витальевне, она все непременно устроит и павлинам будет где гулять, конечно, на стриженой лужайке, где же еще. Непременно все передам.

— Он маньяк. Чего он там пересмотрел? Каких турецких сериалов?

– Он не турок.

— Да все равно. Он хочет бред. Я не собираюсь даже браться за это.

— Ой, а чего так? Ну, хочет мужик фонтан, да дай ты ему фонтан, хоть два. Пусть радуется и хвастается перед многочисленной родней. Пусть там срут павлины, пусть мужик будет счастлив.

Кира откинулась в кресле и посмотрела в окно, день обещал быть жарким, как и неделю назад, как назло солнце светило ярко, его лучи путались в букете незабудок на столе. Их аромат заполнил все пространство так, что было трудно дышать. Но Кира словно сознательно задыхалась им. Мысли при этом были не о работе, хотя сроки поджимали, прораб бухал, а шеф давил. Зависли два проекта, плюс Ахмедов с фонтаном, а она сидит и мечтает.

— Там совершенно не вписывается фонтан, у него дом сплошной модерн, и вот на лужайке фонтан, статуи обнаженных нимф и павлины. Ну что за бред?

— Да, странно, зачем он купил такой дом? Да какая тебе разница. Платит — делай.

— Это моя репутация. Я не могу сделать так, что все будут показывать пальцем и говорить, что Демина совершенно не видит пространство и гонится за бабками. Потому что Демина все видит.

Светлана вздохнула, Кира была непреклонна в том, что касается работы. Если клиента не удавалась переубедить, она просто отказывалась от заказа. Шеф орал, конечно, как резаный, поручал проект другому дизайнеру, но всегда доверял ее вкусу. Придется отдать Ахмедова Полякову, пусть подавится.

— Откуда цветы? Давай хоть окно откроем, дышать нечем от них.

— Как хочешь, мне нравится.

Снова задумалась, снова посмотрела на букет. Этот ненормальный мальчишка приволок ей его вчера прямо на работу. Точнее, они встретились на парковке, она, как всегда, в излюбленной растянутой майке, в рваных джинсах и кроссовках с полей, заехала в офис, чтобы забрать смету.

Он возник из ниоткуда, словно черт из табакерки.

— Напугал, извини. И чего ты такая пугливая?

— Ян, — приложила руки к груди, разглядывая парня.

— Да, я Ян. Привет.

— Что ты тут делаешь?

— Соскучился.

Вот так просто, он соскучился. Так мило.

Снова посмотрела на него внимательно. Голубые глаза с синими лучиками нагло улыбались. Белая футболка, спортивные штаны, взъерошенные волосы. Захотелось провести по ним рукой, чтобы пригладить, но одернула себя. Прошла почти неделя с того их времяпрепровождения в лесу. После секса в его джипе. После трех дней самобичевания и воспоминаний. Вроде бы успокоилась.

Огляделась по сторонам, но такой машины нигде не было. Лишь пижонский «Шевроле Камаро» желтого цвета, как бельмо на глазу, красовался на их офисной парковке среди скромных стареньких «Тойот» и малышек «Киа Рио». Нет, конечно, к ним приезжали тачки и круче, клиенты были далеко не бедные люди. Но в данный момент именно «Камаро» красовался перед ней.

— Моя. Красивая? — Ян кивнул в сторону желтой спортивной тачки.

— Очень, — в ответе больше было сарказма, чем искренности. — Ты приехал показать свой новый «Камаро»?

— Вчера купил у одного потрясного чувака. Молотов Артем, ты должна знать его. Он, конечно, обещал его своему сыну, но малой совсем еще малой, рановато за руль.

— А тебе в самый раз?

— Точно.

— Мммм, понятно. Так зачем ты еще приехал, кроме того, как показать машину?

— Говорю же, соскучился.

У него все так просто? Вспомнил, соскучился, приехал. В этом, конечно, есть логика, но слегка непонятная для Киры.

Он медленно подошел, встал совсем рядом, такой большой, горячий. Она не знала, что думать после того раза. Такое чувство, что она побывала дебютанткой на балу, вернулась потрясенная, такой бал у нее впервые в жизни был. А на минуточку, ей тридцать два года, и секс у нее был в разных местах, с разными мужчинами. Но вот чтобы с таким малолетним, точнее, очень молодым, нет. При слове «малолетка», что пришло на ум, посмотрела на широкие плечи парня. Да уж, это она на его фоне малолетка, точнее, маленькая, щупленькая женщина четвертого десятка. Три раза ха-ха-ха.

Он стал еще ближе, дыхание чуть сбилось, соски предательски затвердели.

— Соскучился?

— Очень, — говорит тихо.

— Ты меня клеишь?

— Так разве уже не склеил?

Яну так нравилось выводить ее на эмоции. Вот Кира вскинула голову, сузила глаза, впилась в него взглядом, поджала губы, наверное, и кулачки сжала. Сейчас что-то скажет. Это должно его задеть, а он должен обидеться и уйти. Ну уж нет.