Всхлипывая и размазывая по лицу слезы, Юаким рассказал, что случилось.

Мама гладила его по волосам: тише, тише, все хорошо.

Папа обшарил всю комнату, но не нашел ни одной птицы.

— Смотри, — сказал он. — Окно закрыто, значит, они не могли к тебе влететь. Им просто неоткуда было взяться.

Но Юаким знал, откуда они к нему прилетели.

Дверь шкафа была приоткрыта, там внутри висела одежда и было темно.

Старый платяной шкаф, он всегда стоял у них в доме. Большой, тяжелый, его нельзя было сдвинуть с места. В нем висела одежда мамы, папы и самого Юакима, и еще оставалось много свободного места.

— Они… они… вылетели из шкафа, — заикаясь, проговорил Юаким. — Видишь, дверь открыта. Ее отворили птицы.

— Просто мы забыли как следует ее закрыть, — успокоила его мама.

— Нет, это птицы. Я знаю, это они. Когда я ложился, она была закрыта. Это точно.

Папа подошел к шкафу и заглянул в него.

— Во всяком случае, сейчас здесь нет ни одной птицы, — заявил он. — И их следов тоже.

— Просто они от тебя спрятались, — сказал Юаким. — При свете они становятся невидимками. Но они вернутся, как только ты погасишь свет. Если в прихожей будет гореть свет, они не вернутся.

— Какой же я глупый, — сказал папа. — Это я погасил свет в прихожей. Прости меня.

Мама ушла на кухню. Юаким слышал, как она там открывает один ящик за другим. Наконец она вернулась с ключом.

— Вот, возьми, — сказала она и протянула Юакиму ключ. — Теперь ты каждый вечер перед сном будешь запирать шкаф, и тогда птицы не смогут оттуда вылететь. Попробуй, запри и увидишь, что я права.

Юаким запер шкаф. В комнате было светло, рядом стояли папа с мамой, и ему уже не было страшно.

Ключ плотно сидел в замочной скважине, и после того как Юаким повернул его, открыть дверь шкафа было уже невозможно.

— У меня есть еще кое-что, — сказала мама и вышла из комнаты.

Вскоре она вернулась с длинным шнуром и маленьким желтым колокольчиком, колокольчик звенел тонко и предостерегающе.

Она привязала шнур к колокольчику.

— Я повешу колокольчик над нашей кроватью, — сказала мама. — А утром мы привинтим колечки на стену в прихожей и в спальне и протянем через них шнур. Если ты ночью проснешься и тебе будет страшно, только дерни за конец шнура, и мы сразу прибежим к тебе. Согласен?

— Да, — Юакиму это понравилось.

Мама повесила колокольчик над их с папой кроватью, но до утра шнур пришлось проложить по полу. Свободный конец шнура мама привязала к ночному столику Юакима.

— Попробуй! — сказала она.

Юаким подергал за шнур, и в спальне у папы с мамой зазвонил колокольчик.

— Ну вот, теперь тебе больше не будет страшно, — сказал папа.

Да, теперь ему больше не будет страшно. Но папе с мамой пришлось посидеть с Юакимом, пока он не заснул, и свет в прихожей остался гореть на всю ночь.

После того Юаким видел птиц только один раз, но тогда он сам забыл запереть шкаф.

А вот слышал он их часто. Почти каждый вечер, если прислушаться, было слышно, как они скребутся в шкафу.

Словно птицы надеялись, что Юаким снова забудет запереть дверь. Но он не забывал.

По вечерам птицы вели себя особенно беспокойно.

Еще бы им не беспокоиться, когда папа бродит сейчас где угодно.

Но, к счастью, мама сидела рядом в гостиной, и потому Юакиму было почти не страшно.

К тому же он видел, что ключ лежит на его ночном столике.

Нет, ему было почти не страшно, разве что самую капельку.

Главное, не прислушиваться к тому, что делают птицы.

Ключ в замочной скважине.

Папа! Вернулся!

Юаким обрадовался. Он сам не заметил, как заснул.

Мама вышла из гостиной в прихожую. Мимо щели мелькнула ее тень.

— Тур Эрик, — прошептала она, и все затихло.

Юаким знал, что сейчас они стоят обнявшись и целуют друг друга.

— Я так за тебя боялась, — чуть громче сказала мама.

Папа молчал.

— Почему ты так долго не приходил? Что случилось?

— Мне очень жаль, Линда, я не хотел, прости… — больше папа ничего не сказал. Голос у него был виноватый.

Он продолжал:

— Просто мне вдруг ужасно захотелось пройтись. И я пошел. Я все шел и шел…

— Тур Эрик, — прошептала мама, но Юаким слышал, что она чуть не плачет. — И это перед тем, как ты снова должен вернуться в школу! Ты хотя бы позвонил мне.

— Да, я мог позвонить, — признался папа. — Мне очень жаль. Действительно жаль.

В прихожей снова стало тихо.

— Юаким? — Мама заглянула в приоткрытую дверь.

Он пошевелился, чтобы они поняли, что он не спит.

— Тур Эрик, зайди, пожалуйста, к Юакиму. Я обещала разбудить его, когда ты вернешься. Бедный мальчик, он ждал тебя и не мог заснуть. Он боялся за тебя и даже ходил искать…

Папа зашел к Юакиму. Он еще не снял штормовку. Сел на край кровати.

— Юаким? — тихо позвал он. Рука у папы была горячая.

— Извини, что я ушел, — сказал папа. — Так было нужно. Мне почему-то показалось, что стены вот-вот меня задушат. Вот мне и пришлось уйти, — повторил он.

— Я сразу понял, что что-то случилось, — сказал Юаким. — Но ведь стены не могут никого задушить!

— Мне так показалось. Это все нервы.

Опять нервы! Юаким разволновался.

— Папа, но ты же снова пойдешь в школу, а там никто не должен видеть твои нервы! — сказал он.

— Ты прав, Юаким, там их никто не должен видеть. Но мне очень трудно сделать их невидимыми. Тут мало просто щелкнуть пальцами и сказать: «Сим-сила-бим, нервы, спрячьтесь!» Этого для них мало.

Да. Этого для них мало.

Но все-таки как хорошо, что папа уже дома! Юаким взял папину руку и прижался к ней щекой.

— Где ты был? — спросил он.

— Бродил по улицам. Хотел зайти к Фрицу, но его не было дома.

— Ты был где угодно? — спросил Юаким.