К сожалению, нам пока не удалось найти этот указ, и потому список награжденных, воспроизведенный в приложении № 2, вероятно, не полон. Экипаж отца отмечен не был, хотя количество боевых вылетов награжденных было в пределах 15–25. Вероятно, сыграло свою роль то, что в момент оформления наградных документов отец уже находился на учебе в Москве, а Фролова перевели в другой полк.

...

...

Из 190 летчиков, штурманов и стрелков-радистов, которые участвовали в Финской войне, не удалось проследить судьбу 56. Таким образом, из состава 39-го сбап, который прибыл на Финскую войну в феврале 1940 года, мы можем говорить о 134 авиаторах.

В Финской, а затем в Отечественной из них погибли 84 человека, или 62,7 %.

Трое стали генералами:

Георгиев Иван Васильевич (1902–1950), генерал-лейтенант авиации;

Гладков Борис Георгиевич (1913—?), генерал-майор авиации;

Заяц Анатолий Антонович (1908—?), генерал-майор авиации.

Один стал Героем Советского Союза – Конкин Михаил Парфентьевич (1915–1960). Судьба этого человека уникальна тем, что уже будучи Героем Советского Союза он был сбит, попал в плен. Бежал из него на немецком самолете. Не был репрессирован, вернулся в строевой полк и летал до конца войны.

18 марта 1940 года полк в составе 57 экипажей прибыл к месту прежней дислокации на аэродром Быхов, где вошел в состав 41-й авиабригады [79].

Уже под командованием нового командира полка майора Захарычева в составе 62 экипажей полк перебазировался на площадку Дубицкая Слобода в составе 41-й авиабригады [18].

Затем в составе 62 экипажей перебазировался к новому месту дислокации – Вильно, аэродром Порубанок в составе 41-й авиабригады [101].

«16.06.40 г. полк прибыл к новому месту дислокации Вильно, аэродром Порубанок. Устное приказание командира 41 авиабригады от 16.06.40 г.» [3, с. 2].

Рассказывая об этом периоде своей жизни, отец всегда недоумевал, почему в Литве не было никого, кроме авиаторов. Уже потом, когда мне довелось гостить в Вильнюсе, мои новые друзья из интерклуба «Рута» – преподаватели какого-то вильнюсского техникума, с которыми мы завязали дружеское общение, – рассказали, что по какому-то кабальному договору Литва предоставила СССР аэродромы для авиационных баз.

Полк располагался на аэродроме недалеко от железнодорожной станции Киртимай (Порубанок).

Он был близко расположен к Вильно и имел хорошие пути сообщения – мощеное шоссе и железная дорога, благодаря которой существовала специальная подъездная ветка к складу горючего и товарной платформе. В районе существующего аэродрома уже был сформирован жилой поселок и здесь сохранились подземные коммуникации.

До 1939 года вильнюсский аэродром принадлежал польским авиаторам. В то время здесь были гражданский аэропорт и военная летная школа. У них было общее летное поле с грунтовыми стартами размером 700 на 900 метров. Гражданский аэропорт располагался в западной части аэродрома, имел отдельную подъездную дорогу, аэровокзал с котельной, предвокзальную и предангарную площадь. Военная летная школа располагалась в юго-западной части аэродрома. Она была оборудована двумя ангарами и комплексом жилых и служебных помещений, спланированных в отдельный поселок с мощеными улицами. В поселке были местный водопровод и канализация. Теплосеть обеспечивалась от своей котельной.

В Вильно отец общался с летчиками буржуазной Польши. Когда он узнал, насколько больше было жалованье у его «буржуазных» коллег, то был шокирован. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что получали авиаторы в РККА.

Отца поразил тот факт, что в доме, в котором он жил, при открытии двери включалась лампочка на лестнице, но как только дверь закрывалась – лампочка выключалась.

Мама оставалась в Быхове и о событиях в Вильно знала только из писем отца. Предполагалось, что скоро туда переедут и семьи. Из Вильно в полк постоянно шли посылки, и мама рассказывала, как жены в куче коробок и мешков выбирали свои. Как правило, мужья присылали платья, кофточки, нижнее белье. Все это было высочайшего качества. Однажды случился такой курьез. Одна из женщин, не понимая, что такое нижнее белье, надела великолепную ночную рубашку и пришла в ней в Дом Красной армии.

Все ожидали переезда в Вильно, но в планах командования что-то изменилось, и 39-й полк вернулся в Быхов. Мама до сих пор с сожалением говорит о том, как им не повезло и в Вильно они не попали.

Их место занял 36-й ббап, который и перевез туда свои семьи. Впоследствии, читая книгу Владимира Литвинова «Коричневое ожерелье», я обнаружил рассказ о том, что все без исключения жены и дети авиаторов оказались в плену и прошли ужасы фашистских концлагерей. Особенно меня поразил рассказ о жене начальника связи 36-го ббап, которая погибла в концлагере. Фактически на ее месте должна была быть моя мама, которая прожила 95 лет. Так она и неведомая нам женщина поменялись судьбами. И обмен этот был совершенно неравноценный.