восхищение. Наверное, девочки раньше дружили, хоть и не были родными сестрами. Мне стало жаль оставлять ее, но она сама добровольно никогда бы в школу не пошла, а предпочла бы привычную, пусть и тяжелую жизнь. Тратить время на уговоры я не хотела – у самой шансов вырваться было ничтожно мало.

– Как думаешь, сколько у меня есть времени?

– Не знаю. Ты, верно, уж заметила, что матушка заставляет меня смотреть за всем, что ты делаешь и запоминать. А раньше гнала прочь, чтобы под ногами не мельтешила. Значит недолго. Но уговора с Кайлом точно пока еще не было. Через три дня праздник Солнцестояния. Там целый день работать никто не будет, гуляния пройдут. Думаю, что там и сговорятся.

– Солнцестояние, – повторила я, – наверное, ты права.

В моем мире это был день с самой короткой ночью в году. Разгар лета, когда можно было подвести итоги весенней посевной и подготовиться к сбору первого урожая. Время цветения и заготовки целебных трав.

Многие пары сговаривались о свадьбе в эту волшебную ночь, а играли ее после уборки урожая, когда еды вдоволь и есть время отдохнуть. Но меня ждала иная судьба. Если я не сбегу из дома в течение трех дней, то меня как скот продадут в семью, где я буду всего лишь рабочей единицей.

Дальше я не слишком активничала, и Марта с облегчением выдохнула. Да и здраво поразмыслив, я решила, что не стоит идти в школу вспотевшей и грязной.

Глава 3

Солнце стояло в зените и нещадно палило, когда Марта сказала:

– Пойдем домой, пока удар не получили. Эти дни будет особенно жарко.

Мы едва успели прийти к дому и умыться, как появилась бабуля.

– Вернулись, девоньки! Ты, Марта, поди под навесом сено поворочай, чтоб сохло равномерно. А мы с Тонькой пока сходим к старосте: надобно документы выправить.

Судя по всему, Марта была довольна назначением и радостно убежала на зады, где стоял большой навес, под которым на ветру сохло пахучее сено.

Впервые с того момента, как я очнулась в этом теле, я покинула территорию нашей усадьбы. Мне было очень интересно и я никак не могла понять, куда я попала: просто в прошлое или в совершенно иной мир. Слишком мало было информации. Поэтому я шла, стараясь подмечать любую деталь.

Постройки были сплошь деревянные, сколоченные из грубых неровных бревен. Окна – большая редкость. Их либо не было вовсе, либо они закрывались глухими ставнями. В домах, которые выглядели побогаче, имелись мутные стекла, сами окна были обрамлены резными наличниками, а ставни выкрашены в синий или белый цвет. Понятно, что позволить себе остекление могли не все жители деревни. А те, кто все-таки смог это сделать, ужасно гордились и всячески подчеркивали этот факт.

Расположение зданий и планировка улиц напоминала мне Восточную Европу века тринадцатого. Но что-то было не так. Сначала мы шли по проулку с грязной неровной дорогой, потом вышли на улицу пошире и домами побогаче. Наконец, оказались на центральной улице села, где спокойно могли разъехаться четыре телеги, а пешеходные дорожки вдоль домов были покрыты дощатыми настилами, чтобы путники не испачкали одежду в непогоду.

Мы шли не менее получаса, постепенно приближаясь от бедной окраины к яркому и богатому центру. И, наконец, я поняла, что меня смущало. За все время я не увидела ни одного купола церкви или какого-то другого религиозного сооружения. А в таком селе в Европе точно должна была быть церковь, а может и не одна!

Да еще и праздник Солнцестояния. Явно что-то языческое. Спокойнее, Антонина!

Попади я с моими знаниями истории просто в прошлое, можно было бы неплохо устроиться. Ключевые исторические события известны. А вот с другим миром явно сложнее.

Из задумчивости вывела бабуля, которая уже несколько раз окликнула меня и, видя, что я не отвечаю, даже толкнула в бок.

– Тонька, пришли уже! Хватит по сторонам глазеть. Сейчас посидишь тихонько на лавочке в уголке, я с Веней поговорю. Да лицо поумнее сделай, чтоб увидел, что из тебя толк выйдет.

С этими словами старушка толкнула высокую калитку перед широким двухэтажным зданием. Дома в два этажа были здесь большой редкостью, а чтоб такие большие – тем более. Сразу понятно было, что это не жилое здание, а казенное. Все сделано добротно, но без излишних украшений. Здание школы смотрело на улицу двумя рядами окон по четыре в ряд. Уже одно только это должно было говорить о том, что образование в будущем несет достаток. Однако почему-то крестьянское население не спешило отдавать детей в школы.

В здании школы после полуденного зноя было прохладно. Пахло деревом и травами. Мы оказались в просторном холле с высоким потолком. Стены были обиты досками и выкрашены в белый цвет, отчего помещение казалось просторнее и светлее.

На стенах в рамках висели портреты пожилых мужчин и женщин. “Наверное, ученые”, – подумала я. Хорошо, что женщины в этом мире тоже занимаются науками. Больше всего меня заинтересовала доска с прикрепленными к ней листками желтоватой бумаги. Объявления или расписание занятий? Я подошла ближе и с интересом стала разглядывать их.

Листы по размеру были чуть больше, чем привычные мне тетрадные, только бумага плотнее и более грубая. А вот написанный текст мне не говорил ничего. Язык был совершенно незнаком, начертание больше всего походило на арабскую письменность. Здесь явно использовали привычный мне стиль письма слева направо, а слова складывались из букв, а не записывались целиком иероглифами.

К нам вышел высокий седой мужчина. Судя по количеству морщин, был ровесником моей родственницы. Однако казался моложе, чем бабуля, из-за особенной, присущей только военным, стати. Мне даже стало неловко за ее хоть и опрятный, но не слишком ухоженный вид.

– Веееенечка, – тягуче пропела бабуля, протягива морщинистые руки к мужчине.

– Клариса, душа моя! – мужчина радостно заключил бабулю в объятия.

После теплых приветствий мы были приглашены в учебную комнату, которая одновременно служила кабинетом для учителя.

Здесь было целых два окна и шесть длинных парт с лавками. Парты стояли в три ряда и за одной легко могло поместиться пятеро детей, не меньше!

На противоположной от окон стороне расположились открытые стеллажи с книгами, баночками для чернил и стопками бумаги.

– Деточка, можешь посмотреть книги, пока мы с Кларисой побеседуем, – ласково сказал мне мужчина, увлекая бабулю