— Ты должен оставить нас в живых, если тебе есть дело до Аглирты, — прохрипел Сараспер и искоса глянул на чародея, не проявляя ни малейших признаков страха. — На этой земле слишком долго не было не только короля, но и законов, если только не считать законами бесконечные прихоти бессовестных баронов и наместников. Мы боремся за Аглирту, где человек сможет путешествовать без страха, где крепкие законы и нерушимый мир позволят людям растить урожай, заниматься ремеслами и зарабатывать деньги, не испытывая постоянного страха перед жестокими баронами и их…

— Магами? — усмехнулся молодой красавец. — Я думаю, мы все желаем мира и доброго правления, целитель. А луки лучше натягивать для того, чтобы добыть оленя к ужину, а не для того, чтобы забрать человеческую жизнь. — Пнув ногой труп ближайшего лучника, он добавил: — Но, может статься, если бы они были живы, так тоже утверждали бы, что отстаивают дело мира под властью мудрого и законного правителя, — и как выбирать между вами? Вас всего четверо, вы одеты как разбойники, в то время как их много и они похожи на сплоченный отряд, которым кто-то командует… а в наши дни, в дни Высочайших Князей и регентов, я не могу поверить в то, что мятежная армия топчет землю Аглирты!

— Кто ты такой, — негромко спросил Сараспер, — чтобы насмехаться над нами?

Хоукрил зарычал от жгучей боли; целитель и волшебник повернули головы и увидели, что латник, собравшись с силами, вырвал стрелу из тела. Следом выплеснулась струя темной крови, и Хоукрил боком осел на дорогу, корчась от боли и стеная. Сараспер осторожно усадил Эмбру в заросли папоротника, поднялся и подошел к латнику.

— Оставайся на месте! — рявкнул маг, подняв искрящиеся руки.

Сараспер опустился на колени возле раненого друга и спокойно сказал:

— Исцеление — это мое дело, сэр маг. За годы своей жизни я вылечил множество людей и могу излечить еще больше за оставшиеся мне годы, хотя остается только надеяться, что ты способен не только испепелять молниями любого, кто не повинуется тебе.

Пачкая пальцы в крови Хоукрила, он начал расстегивать ремешки и пряжки его наплечника.

— Внимай мне, целитель! — В голосе мага прозвучали визгливые нотки гнева. — Я Джаварр Радужный Дракон, и…

Сараспер поднял голову, взглянул в глаза магу и кивнул.

— Ты пришел в Аглирту, чтобы отомстить за смерть своей сестры, — мягко продолжил он. — А она умерла от руки мага, следует заметить.

Яркие молнии заблистали вокруг стиснутых в кулаки рук Джаварра — и угасли. Маг глубоко, прерывисто вздохнул, затем спокойно произнес, словно обсуждая ничем не примечательный погожий денек:

— Ты верно все понимаешь, целитель. Каталейра Радужный Дракон была самым способным из ныне живущих магов нашего семейства, и мы двое были… близки. Мы часто разговаривали на расстоянии, и я прекрасно знал, что она полюбила своего учителя — здесь, в Аглирте. Но насколько моя магия могла мне поведать, сестра умерла от его руки, и ее способность чувствовать стала свойством сотворенного им чудовища. Я с трудом мог поверить в это, и все-таки…

Голос Джаварра снова набрал силу; молодой маг выкрикнул:

— И все-таки я узнал также, что вы, четверо, помогли убить эту тварь, отправив мою сестру в холодный бесконечный сон, из которого нет возврата!

Сараспер вздохнул.

— Кто-то поведал тебе ложь — мы не делали этого, — пояснил целитель. — Те, кто поверг это существо, в ту ночь искали и нашей смерти тоже. Да, Тарлорн Громовержец предал твою сестру — из зависти и страха перед ее возрастающей искусностью в магии, несомненно. Прости, что говорю об этом так прямо, но он разрезал ее тело, словно торговец рыбой, потрошащий самую большую рыбину из своего улова. Один из его младших подмастерьев, бывший там и видевший это, поведал обо всем своему другу, надеясь, что кто-нибудь отомстит Тарлорну, если тот уготовил ту же самую судьбу и другим своим ученикам.

— И теперь знаменитый и ужасный Тарлорн мертв, — угрюмо промолвил Джаварр. — Хотел бы я быть уверенным в этом.

С величайшей сосредоточенностью трудясь над исцелением Хоукрила и чувствуя, как латник дрожит под его руками, Сараспер резко вскинул взгляд на мага:

— А у тебя есть причины в этом сомневаться?

Джаварр Радужный Дракон выпрямился и произнес медленно и холодно:

— Я ни в чем не сомневаюсь, потому что знаю слишком мало. По той же самой причине я ни во что не верю. Однако знай: я убью любого, кто хоть как-то причастен к смерти Каталейры. Не имеет значения, где они будут скрываться и как будут защищаться. Я клянусь в этом.

Маг прошелся между распростертыми на земле трупами лучников, резко выдохнув, когда взор его упал на мух, ползающих по остекленевшим, уставившимся в небо глазам. Потом добавил более мягким тоном:

— Мне известно кое-что относительно образа действий магов, Сараспер. Я ищу подмастерьев Громовержца, дабы убедиться, что Тарлорн воистину мертв, а не послал кого-нибудь в битву под своей личиной… и чтобы узнать, не помогал ли ему кто-нибудь еще в убийстве магов.

Резко развернувшись, он закончил речь — шепотом, похожим на всхлип:

— Все заплатят — они умрут, корчась в агонии и зная, почему я отнимаю их жизни. С ее потерей Дарсар обеднел — но я окончательно ввергну его в пучину, прежде чем со мной будет покончено!

Хоукрил поморщился от боли, выдернул еще одну окровавленную стрелу и вздрогнул, удерживая стон. Сараспер устало кивнул магу, продолжая исцеление.

— Обычно такое предприятие бывает тщетным, — пробормотал он, — и нередко мститель превращается в раба своей мести — но это не делает твое стремление менее благородным. Я надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь, юный Джаварр, а кроме того, обретешь мир.

Они долго смотрели в глаза друг другу, прежде чем Радужный Дракон ответил голосом, который вновь звучал спокойно и негромко:

— Спасибо тебе за эти слова, целитель, но услышь мое честное предупреждение: если я узнаю, что кто-нибудь из вас, Высочайших Князей, или же регент Черные Земли, или кто-либо еще из живущих в Аглирте имеет какое-нибудь отношение к смерти моей сестры, я уничтожу виновных — настолько жестоко и беспощадно, насколько сумею.

Эмбра неуверенно села, пробормотав:

— Ястреб? Сарас…

Радужный Дракон уставился на нее, затем неожиданно улыбнулся, вскинул руки, и вокруг них заиграли молнии. И улыбка его была недоброй. Ослепительные пурпурно-белые зигзаги полоснули поперек дороги, расшвыряв лежащие тела. Сараспер пошатнулся, Эмбра вновь упала навзничь в папоротники… а затем юный маг сделал знак, и молнии потекли обратно к нему. Вместе с молниями, несомое потрескивающими кольцами магии, к нему явилось и еще кое-что, похищенное с груди Эмбры: пятнистый буро-серый камень. Отгоняя последние искры своего заклятия, Радужный Дракон взял Дваер в ладони и приподнял его, словно определяя вес. Камень был легче, нежели можно было бы предположить по его размеру, однако это несомненно был Мировой Камень. Волна силы хлынула вверх по руке мага, и улыбка его стала неподдельной и широкой.