инструмента. Замечательно при этом, что первые музыкальные инструменты изобретены братом первого скотовода-кочевника, принимавшим, вероятно, в занятиях последнего близкое участие: большой и счастливый досуг этого занятия дает более всего поводов к такому изобретению. От Циллы у Ламеха также родился замечательный сын по имени Тувалкаин. Он прославился самым полезным изобретением для борьбы с природой, именно пришел к мысли воспользоваться металлами для приготовления из них прочных орудий защиты и хозяйства и стал ковать эти орудия из меди и железа. До него все орудия для защиты или инструменты для домашних хозяйственных занятий, вероятно, приготовлялись из камня, дерева или костей. Дикие народы до сих пор обходятся с такими орудиями, и в постепенном приближении их к цивилизованным народам эти первобытные орудия сменяются сначала медными и бронзовыми (в Южной Америке — золотыми), а потом уже железными. Сестру Тувалкаина Ноему — «Прекрасную» — предание называет изобретательницей звуков и песен. Но поэзия в собственном смысле обязана своим началом самому Ламеху, этому отцу стольких изобретателей. Восхищенный изобретениями своих сыновей, а особенно Тувалкаина, он обратился к своим женам с такой речью:

Ада и Цилла, послушайте голоса моего,

Жены Ламеховы, внимайте словам моим:

Я убил бы мужа за язву мне[5],

И отрока за рану мне.

Если за Каина отмстится всемеро,

То за Ламеха в семьдесят раз всемеро.

В этом шестистишии представляется первый пример собственно поэтической речи в первобытную эпоху, и песнь эта представляет верное отражение еврейской, как самой древней поэзии. Что касается содержания этой первобытной поэмы, то в общем смысл ее таков. Среди насилий и жестокостей того времени, особенно свирепствовавших между потомками Каина, Ламех утешает своих жен уверением, что с помощью медного и железного оружия, находящегося теперь благодаря изобретению Тувалкаина в его руках, он может убить всякого, кто бы осмелился оскорбить его; и если Каину было обещано, что за него отомстится всемеро, то в руках потомства Ламехова теперь есть средство отомстить за себя в семьдесят раз всемеро. В этой поэме выразился тот дух высокомерия и самонадеянности, которым отличалось в своей жизни и в своем характере потомство преступного и мрачного изгнанника. Ламех смотрит на только что изобретенное оружие, которое выковал его сын, и из груди его вырывается песнь торжества. Как далеко он опередил своего предка Каина, принужденного беспомощно скитаться по земле! Он не нуждается теперь уже в посторонней помощи и сам сумеет защитить себя во всякое время. Он не только не боится убийства, но он сам воспевает убийство. Вот к чему пришло потомство первого убийцы. Потомки Каина всю свою деятельность направили на обеспечение материальной жизни. Эти чисто житейские заботы до такой степени поглощали все силы Каинова поколения, что оно, очевидно, совершенно пренебрегало интересами духовной жизни. Отличаясь упорной самонадеянностью, оно, видимо, жило в полном порабощении житейской суете и отличалось грубым безверием, с неизбежными его плодами — пороками и преступлениями. При таком направлении оно, очевидно, не могло быть истинным представителем человеческого рода и тем более хранителем великих духовных сокровищ — первого обетования о Спасителе и связанных с ним первобытных религиозных и нравственных установлений. Оно по своей грубой односторонности грозило только извратить предназначенный человечеству исторический ход развития. Этому одностороннему направлению необходим был противовес. И он действительно явился в поколении нового сына Адамова — Сифа, родившегося на место убитого Авеля. Сифом начинается в истории то поколение людей, которое по своему духовному настроению представляло полную противоположность потомству Каина. В поколении Каина люди, поклоняясь единственно материальной силе, все свои способности (до полного забвения о Боге) обращали на вырабатывание и приобретение средств, увеличивающих эту силу; здесь, напротив, вырабатывалось и развивалось совершенно иное, более возвышенное направление, которое, пробуждая в людях смиренное сознание человеческой беспомощности и греховности, устремляло их помыслы к верховному Покровителю, давшему падшим людям обетование будущего избавления. Направление это заявило о себе уже при сыне Сифа — Еносе: «Тогда, — говорит библейская летопись, — начали призывать имя Господа Бога (Иеговы)». Это, конечно, не значит, что до этого времени совершенно не было в употреблении молитв как призывания Бога. Религия стала выражаться во внешних формах, а следовательно, и в молитве еще при первых сыновьях Адама — в приношении Богу дара. Выражение это означает лишь то, что теперь в поколении Сифа призывание имени Господа Бога сделалось открытым исповеданием их веры в Бога, знаменем, которое отличало их от Каинова поколения с его грубым безверием и нечестием. Высшим выразителем и представителем этого направления явился Енох, который «ходил пред Богом», т. е. во всей своей жизни отражал высоту первоначальной человеческой чистоты и святости. Вместе с тем он первый сознал, к какой бездне порочности и греховности может привести каиновское направление, и выступил первым проповедником и пророком, предвозвещавшим Страшный суд Божий над «нечестивыми». «Се, — говорил он, — идет Господь со тьмами святых ангелов Своих сотворить суд над всеми и обличить всех между ними нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произносили на Него нечестивые грешники» (Иуд. 15, 16). В награду за это высокое благочестие и великую веру Бог «взял его» с грешной земли и тем освободил от вызванной грехом смерти (Евр. XI, 5).

Новое поколение, в котором проявилось противоположное каиновскому направление, будучи носителем истинной религии и связанного с ней обетования, естественно, должно было стать тем корнем, из которого будет развиваться все древо человечества. И оно действительно стало им. Ход исторического развития, начинаясь от первого человека и разделяясь на два течения, главнейшим своим руслом направился в сторону этого именно поколения. В этом поколении выступают один за другим те великие представители первобытного человечества, или патриархи, которые, крепкие духом и телом, призваны были долговечным трудом вырабатывать и сохранять начала, долженствовавшие лечь в основу жизни всех дальнейших поколений. Для успешнейшего осуществления своего назначения они по особому промышлению Божию наделены были необыкновенной долговечностью, так что каждый из них почти целое тысячелетие мог быть живым хранителем и истолкователем вверенного им обетования. Первый человек Адам, этот первый виновник совершившегося в истории человечества переворота и первый свидетель великого обетования о Спасителе, жил 930 лет; его сын Сиф — 912 лет; сын Сифа Енос — 905 лет; представители последующих поколений: Каинан — 910 лет, Малелеил — 895, Наред — 962, Енох, жизнь которого прервана взятием на небо, — 365, Мафусал — 969, Ламех — 777 и сын последнего Ной — 950 лет.