Он некоторое время слушал топот шагов убегающего Тигра после того, как тот скрылся за углом, как вдруг уловил звук дизельного двигателя средней мощности и сам припустил бегом по тротуару — как раз вовремя, чтобы увидеть задние габаритные огни грузовика, очень похожего на фургон, развозящий экспресс-почту, но оснащенного параболической антенной на крыше.

Тигр перевел дух лишь на металлических ступеньках, ведущих в кабину водителя. Это было его первое столкновение с пресловутым Героем, и он хотел верить, что смог удачно вывернуться, все предусмотрев. Мальчик, выросший в Готам-сити, не мог не знать Бэтмэна и его подвигов — даже если этот мальчик рос, как Тигр, на улицах Ист Энда, где телевизор — это штука, которую смотрят через окно ломбарда. И конечно, такой мальчик, как Тигр, рос, твердо зная, что на каждого Бэтмэна найдется дюжина подонков. Он знал все их имена, все их делишки, и знал тех немногих, что никогда не попадались.

Он изучил их ошибки, потому что не хотел повторять их сам. Придет время, когда новое имя появится на первых полосах всех газет. Тигр. Он.

Это была мечта всей его жизни — единственное, что поддерживало его все эти тяжкие годы, пока он не встретил человека в фургоне. Однажды он перестарался, пошел напролом, и налетел на безымянного букмекера с пучком острой проволоки. Но те дни в прошлом. Если у Тигра и были какие-то сомнения, они таяли по мере того, как он прокручивал в памяти стычку с Бэтмэном, смакуя ее положительные моменты и стараясь оправдать неудачи.

Он был Тигром. Бэтмэн отловил его, а Бэтмэн не ловит всякую мелочь. И он не сломался, не то что какие-нибудь подонки, которые размазываются по асфальту, едва завидев маску с капюшоном. Он заинтересовал Бэта, спровоцировал драку и исчез, когда сам захотел. Правда, потерял оружие.

Вот это было трудно оправдать или забыть, но тут ему пришло в голову, что крюк — не оружие, а инструмент, а инструменты можно выбросить, когда надобность в них отпадет.

Всему этому его научил человек в фургоне.

Водитель свернул на одну из улиц верхнего города. Используя габариты своего танкоподобного автомобиля, он занял среднюю полосу и подстроился под светофоры так, что все время ехал на зеленый свет. Они перепрыгивали рытвины на скорости двадцать пять миль в час, когда вдруг из фургона раздался свист, разрывающий барабанные перепонки. Вцепившись одной рукой в руль, водитель пытался надеть на голову желтые поролоновые наушники. Тигр сжал зубы, содрогаясь и прощаясь с жизнью, пока фургон дергался и вибрировал.

Через тридцать секунд удалось поймать сигнал, но эти тридцать секунд показались вечностью. Наконец, свист стих и перешел в вибрацию вполне терпимую. Водитель оставил наушники на голове. Тигр откатил в сторону скользящую дверь и шагнул в залитый ярким флуоресцентным светом фургон.

— Ты опоздал. Ты едва не отстал.

Свет был неестественный. Он исходил от стен, потолка, пола. У Тигра, вошедшего из ночной темноты, заслезились глаза. Он моргал и сопел, ожидая, пока прояснится зрение.

— Но все же не отстал, — оправдался он.

Очертания Связного, сидевшего за массивным письменным столом, становились более четкими. Человек далеко за пятьдесят, с мягкими чертами, с волосами такими же белыми как кожа. Сердце Тигра слегка екнуло, когда ему показалось, что он узнал это лицо. Он и правда узнал — конгрессмен из Ноувера, Северная Дакота, которого недавно с позором изгнали из Сената.

Такая у Связного была манера шутить.

Суть заключалась в том, что было совершенно неважно, привыкли глаза Тигра к свету или нет. Здесь не было ничего реального. Сплошная высокая технология. Связной никогда не выглядел одинаково два раза подряд, говорил каждый раз новым голосом, а все потому, что его здесь вообще не было.

Одному Богу известно, где находится Связной в тот момент, когда передает сюда, в фургон, свои голограммы. И одному Богу известно, как Связной выглядит на самом деле.

— Смею ли я напомнить тебе, что дерзость я презираю еще больше, чем небрежность?

Не имело ни малейшего значения, как Связной выглядел или как он модулировал свой голос. Тигр знал, что босс присутствует здесь, и только это имело значение. Сейчас. До тех пор, пока он оставался Тигром и был готов взять на себя ответственность.

— У нас не хватало рук. Я сам работал, чтобы перетащить барахло куда положено. Лучше уж убедиться, что все сделано как надо, и опоздать на пару секунд, — он вздернул подбородок, делая слабую попытку выглядеть убедительнее. У него было готово простое объяснение на тот случай, если металлодетектор обнаружит отсутствие крюка на поясе: он воткнул крюк в последнюю кипу и забыл его там. Не следовало говорить боссу о Бэтмэне.

— У тебя все время будет нехватка рук. Я не хочу, чтобы лишние люди совали свой нос куда не следует, и на корабле не должно быть ни одного человека, от которого потом не удастся избавиться.

— Понял.

— Все идет в соответствии с планом?

Это был хитрый вопрос. Связной не открыл Тигру весь план. Но как на всякий хитрый вопрос, отвечать на него нужно было правильно.

— Да, да. Нет проблем. Бесс-арабы в городе. Я взял у них дополнительную плату — два размалеванных куска дерева в дешевой золоченой раме. Кто платит за такой мусор, босс? — задал он риторический вопрос, не ожидая ответа. — Во всяком случае, я доставил их в подвал. Послезавтра я вылетаю. Завтра вечером сажусь на корабль. Товар уже запечатан и ждет нас.

Я должен убедиться в том, что он погружен, затем, через десять дней, опрокидываю его на бок, ставлю на него радиобуй и возвращаюсь в город за третьей партией барахла. Одиннадцать дней, и дело войдет в историю.

Голограмма кивнула и принялась перебирать бумаги на столе, пока, наконец, не нашла ту, которую искала. Эффект был весьма впечатляющим, если не считать того, что бумаги не шуршали, а лист, который держал человек за столом, был чист и слегка просвечивал.

— Ты нервничаешь, Тигр. Почему?

— Да нет, босс.

— Ты ввез через парадную дверь Готам-сити контейнеры с лучшим оборудованием американской армии — автоматами, амуницией, стингерами — и ты не нервничаешь?

— Ну да. Нет. Похоже… Да, нервничаю, но ведь план под контролем, так что… Нет, не нервничаю. Вот так вот.

На большом расстоянии отсюда, за настоящим столом, в настоящей комнате, набитой уникальной электроникой и средствами связи, настоящая рука перебирала настоящий лист бумаги. Три телеэкрана с высокой разрешающей способностью передавали туда трехмерное изображение Тигра, слегка покачивающегося вместе с фургоном, двигающимся по намеченному маршруту. Телеметрия, которой был набит фургон, показывала все, что нельзя было разглядеть, начиная с отсутствия любимого оружия под свитером и кончая разницей температур между руками, покрытыми холодным потом, и пылающим лицом. Даже бурчание в животе.