Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я и срывалась. Но только по ночам позволяю себе вспоминать.
Словно сама ковыряю только что заросшую корочкой ранку, пуская себе кровь. Зачем? Я и сама ответить на этот вопрос не могу. Просто, оставаясь в тишине, в своей комнате, окунаюсь в мысли с головой, думая о том, что случилось бы, не поведи он себя как мудак. Куда бы занесла меня моя мимолетная страсть. Такая, что стоит вспомнить – и внизу живота сладкое тянет. Тело помнит, тело ждет продолжения. Но я ведь знаю, что его не будет. Можно верить в судьбу, но я вряд ли еще раз его увижу.
Очередная бессонная ночь в думах и фантазия и очередной ранний подъем. И почему я думала, что в Усть-Горске высплюсь как следует?
Глава 6
Глаза разлепляю от солнечного света, который стремительно сменяет приятную мглу спальни.
– Настюш, уже восемь, сколько спать можно. Я ж соскучилась.
– Бабуль, – отворачиваюсь я и накрываюсь подушкой. – Ты хотела сказать, еще восемь. Я поспать хотела.
– Ну мало ли чего ты хотела.
Ну конечно… О чем я вообще.
В этом доме с чужим мнением не особо считаются. Есть некая иерархия, и дети там в самом низу. Причем возраст не важен. Есть дедушка. Борис Александрович Распутин. Владелец металлургического комбината, расположенного слева от города и по сути кормящего всю страну. Грозный дядька, но смешить даже умеет. Так вот ему никто никогда не перечит. Есть бабушка Нина.
Чудесная женщина, но мнение мужа для нее главное, и эта слепая преданность бесит. Нельзя же такой быть. Двадцать первый век на дворе. А здесь как будто время застыло. Не движется совсем. Вон даже обстановка, далека от современной.
Вот у родителей все иначе. Они на равных. Я тоже так хочу, чтобы никто никому не указывал, что делать, как жить, во что одеваться.
Но они весьма отлично отыгрывались на мне и братьях. Наверное, за все те годы, когда над ними верховодил дед. Впрочем, продолжаем с переменным успехом.
– На пенсии выспишься. Вставай. Ты же помнишь, пока вы все здесь, завтракаем и ужинаем вместе.
Я выглядываю из-под подушки. Бабушка с улыбкой склоняется ко мне и ударяет по заднице. Вот тебе и пенсионерка.
На самом деле гены у меня что надо. Что бабушка, что мама очень красивые. Небольшие носы, раскосые голубые глаза и красивые русые волосы. Да и с фигурой повезло, что уж тут говорить. Хотя мы с мамой спортом занимаемся, а бабушка походы любит.
А вот по мужской стороне… Ну не могу я объективно назвать отца и деда красавцами. Дядя и братья тоже. Нет, в них есть стержень, озорство, особая магия. Но не красавцы, чего таить.
Остается радоваться, что хоть в этом я всем им выигрываю. А то все такие умные, что тошно.
– Настя, – доносится из-за двери, и еле-еле поднимаю себя, чтобы хотя бы откинуть одеяло.
– Да иду я, иду.
Завтрак в восемь тридцать. Можно еще поспать.
– Настя!
Я поднимаю себя еще через пять минут, быстро принимаю душ и надеваю простой спортивный костюм голубого цвета на молнии. Прогуляюсь потом. Погода-то отличная.
– Всем доброе утро! – здороваюсь я, спускаясь по лестнице.
Меня все приветствуют. Каждый в своем духе. Дед отвлекается от газеты на мгновение, отец машет, а мать улыбается. Братья кивают, продолжая о чем-то горячо спорить. Мой дядя, почти мой ровесник, весело хмыкает. Он сын бабушки и дедушки. Родился на два года раньше меня. Но считает, что уже познал все тайны этого мира. Не зря же имя ему дали такое дебильное. Платон. Плат, если коротко.
– Привет, племяшка.
Да-да. Наверное, именно общение с ним сделало меня закаленной по части парней. Особенно тех, кто глаз на меня положил. Нет, Плат никогда ни словом, ни действием не оскорбил меня, но издевался знатно, демонстрируя мне и всему миру, что именно он его король. Наверное, тяжело жить с бременем, что ты единственный родной сын такого человека, как Распутин. Но если бы его хоть немного держали в узде. А то такое ощущение, что дед всю строгость растерял на старших детях.
Моих родителях. Да, я сама была не в восторге, когда узнала, что они брат и сестра. И пусть отец Ярослав не родной, но все равно они вместе росли. Дикость полная. Когда они сбежали и поженились, дед отказался с ними общаться. Простил только год спустя, когда меня привезли и скандал замяли.
Зато маме фамилию менять не пришлось.
– Привет, Настюш.
– Маша, привет, родная. – Домработница этого дома, почти еще одна бабушка, тепло улыбается. Вчера я увидела ее мельком, поздно прилетели, а сегодня улыбаюсь в ответ. Обнимаю, чувствуя привычный запах меда. – Можно мне блинчиков?
– Конечно, детка. Как твоя учеба? Все получается?
– А чего там не получаться? Ты бы еще на менеджера учиться пошла. А то чет высоко замахнулась, ин яз. Педагог!
– Платон, за языком следи.
– Не затыкай мне рот. Ты сам говорил, что это ее преподавание недостойно семьи Распутиных. Так че, я в собственном доме сдерживаться буду?
Бабуля пытается смягчить обстановку, вступаются отец, мать. Спорят, как обычно. А я? А мне все равно. Я всегда была не такой, как все они.
Мне никогда не хотелось успеха, признания, побед больших. Вообще быть частью этой элитной семьи довольно сложно. Порой кажется, что дед считает себя чуть ли не дворянином, а мы должны соответствовать этому высокому званию.
Только вот я не хочу. И когда меня в фигурное запихнули, я отпахала положенное на мастера спорта и уже на следующий день коньки выбросила. Потом эта экономика. Цифры. Никогда не любила считать деньги, может, потому что не нуждалась. В общем, отец-то меня поддерживал, но главным в семье все равно был дед, и именно с ним были конфликты.
А мать… Мама защищала меня как могла. Наверное, только благодаря ей я и смогла противостоять ему. Вырваться и поступить куда хочу. Если уж честно, она единственная никогда не сдерживала моих бунтарских порывов.
– Кстати, если я не заслуживаю такой высокой чести завтракать за одним столом с королем, могу уехать. Прямо сейчас, – смотрю в глаза деду, на что он фыркает только.
– Ерунду не говори. И так
