– Женщины Манхэттена не годятся в жены, – убежденно сказала мать.

Отчасти это было правдой. Манхэттенская сторона его жизни была тесно связана с бизнесом, а частые поездки отнимали столько времени, что он не был готов остепениться и осесть.

Тем не менее он не удержался от вопроса:

– Откуда ты знаешь, мама? После Селены ты не была знакома ни с одной из моих женщин.

– Мне и не нужно быть с ними знакомой. Я твоя мать. Я знаю. – И Tea скрестила на груди руки.

Он любил свою семью. Он любил Грецию. Но с тех пор, как он впервые продал автомобиль коллекционеру из Штатов – это произошло более десяти лет назад, – он знал, что не создан для спокойной и предсказуемой жизни, которую он вел бы здесь, работая вместе с отцом.

Семья никогда не разделяла одержимость Ника старыми машинами, не понимала его желание видеть их восстановленными и тем более – его удовольствие от поиска коллекционера, который хотел как раз ту машину, которую предлагал Ник. Родные, безусловно, гордились им. Благодаря упорному труду, немалым вложениям и удаче Ник превратил хобби в многомиллионный бизнес. Они просто предпочли бы, чтобы Ник решил сделать его центром не Нью-Йорк, а Афины.

– Кроме того, эти женщины не гречанки, – добавила йайа.

Для бабушки все сводилось именно к этому. Для матери тоже, хоть она и не высказывала этого вслух. Обе они мечтали, чтобы Ник женился на хорошей греческой девушке, желательно из знакомой семьи; чтобы он вернулся в Афины, купил дом поблизости и свил семейное гнездышко. Пока у них ничего не выходило, но они не оставляли попыток.

Разумеется, через пару минут мать как бы невзначай обронила:

– Я тут вчера видела на рынке Марию Карапулос. Она была с дочкой, Даникой, недавно вернулась из Лондона. Что-то у нее там не сложилось с работой.

– Вот и славно, эти англичане даже не умеют заварить чашку нормального чая, – заметила йайа, и обе женщины рассмеялись. – И как Даника? Все такая же хорошенькая?

– Даже лучше, – сказала Tea. – Немного похудела и, кажется, теперь носит линзы. Во всяком случае, ходит без очков. У нее, оказывается, прелестные глаза.

– И семья достойная, – добавила бабушка.

Ник отхлебнул чаю и промолчал. Он размышлял о голубых глазах Дарси.

– Я пригласила ее на свадьбу, – сообщила мать.

– Правильно. Пусть повеселится хорошенько, – одобрила йайа. – Думаю, она найдет с кем потанцевать.

Ник добавил еще ложку меда в и без того сладкий чай и принялся размешивать, старательно игнорируя этот разговор. Он знал, какой будет следующая фраза, и, разумеется, угадал.

– Ник мог бы сопровождать ее, – предложила бабушка.

Он яростно звякнул ложечкой: Нет.

Сколько раз им нужно сыграть в эту игру, чтобы мама и бабушка, наконец, отстали от него? Ник даже подумывал пригласить для этого какую-нибудь из местных девушек, но вот незадача: из-за последних сплетен одинокие женщины одного с Ником социального круга смотрели на него либо с жалостью, либо как на потенциальную добычу. Ему не хотелось ни того ни другого.

Он с надеждой взглянул на отца, надеясь найти в нем союзника, но Георгий отодвинул стул и встал из-за стола:

– В ванной какая-то проблема со сливом. Я обещал бабушке взглянуть.

– Я помогу, – тут же вызвался Ник.

Но Георгий покачал головой:

– Не нужно, пей свой чай. Я сам справлюсь.

– Спасибо, папа, – не без сарказма ответил Ник.

Отец обернулся:

– Ты бы послушал, что мать говорит. Даника хорошая девушка из хорошей семьи. Сам ты такую не найдешь.

Это была уже рекомендация. После того как отец вышел, на кухне воцарилась тишина, и Ник начал было надеяться, что тема себя исчерпала. Но тут мама произнесла:

– Ты не можешь прийти на праздник один. Стыдно двум одиноким молодым людям быть без сопровождения.

Йайа хлопнула в ладоши:

– Решено. Николаос идет с Даникой.

– Нет, я с ней не иду.

– Нет?

Ник промокнул губы салфеткой и самым светским тоном объявил:

– Я не иду с Даникой или с какой-либо еще женщиной, которую вы пригласили на свадьбу. Я сказал «нет», и это означает именно «нет».

– «Нет», «нет», всегда сплошное «нет»! – Бабушка гневно всплеснула руками. – Назови хотя бы одну стоящую причину, почему нет!

Перед его внутренним взором возник образ молодой женщины с синими глазами, восхитительными ногами и копной каштановых кудрей.

– У меня уже есть пара.

Мать и бабушка заморгали от удивления. Первой дар речи обрела Tea.

– Ты сказал, у тебя есть пара? – скептически переспросила она.

– Женщина, с которой ты придешь на свадьбу Петроса? – уточнила йайа. Судя по голосу, она тоже не очень-то верила внуку.

Ник не слишком хорошо умел лгать, какой бы оправданной он ни считал причину для лжи. Так что он просто ответил вопросом на вопрос:

– Что, так трудно поверить? Я вроде бы не урод.

– Ты красив, как Адонис, – подтвердила Tea, – но только вчера ты выбежал вон, стоило бабушке пригласить на чай заглянувшую к нам дочку бакалейщика.

– Заглянувшую? – фыркнул Ник. – Да она была одета как на вечеринку. Я не одобряю сводничество. И помощь ваша мне не нужна, какие бы благие намерения за ней ни стояли.

Tea вздохнула. Ник понадеялся, что разговор закончен, но не тут-то было.

– Кто эта женщина? Когда ты пригласил ее?

Почему раньше о ней не упоминал? – принялась выяснять бабушка.

Поскольку ничего еще не произошло и, вероятно, не произойдет, Ник решил ответить на вопрос:

– Вы с ней незнакомы. Она американка.

– Американка? – Йайа нахмурилась.

– Она живет в Нью-Йорке? – спросила Tea.

– Сейчас Дарси в Греции.

Это было правдой. А обстоятельства уточнять не обязательно.

– Дарси… Что за имя такое – Дарси? – Йайа нахмурилась еще больше. – Совсем не похоже на наши имена.

У матери имелись иные сомнения.

– Она живет в Афинах?

– Нет. Приехала сюда в отпуск.

– А чем она занимается? – поинтересовалась йайа.

– Работает в журнале, который пишет про автомобили.

Это было почти все, что Ник знал о Дарси Хейз. Помимо того факта, что она была очень привлекательной. И тут его осенило.

– Вот что. Я как-нибудь ее приглашу, и вы сами ее расспросите.

Он думал, что ловко сорвался с крючка или по крайней мере отсрочил час расплаты. Йайа уничтожила его надежды: