Раздача талонов продолжалась. Сон – так звали гидшу – выкликала всех по именам, меня от этого с души воротило. Ё-мое, мы ж не в детском саду. Я было обрадовался, когда она назвала пенсионеров по фамилии: «месье и мадам Лоближуа», однако она тут же с лучезарной улыбкой доба­вила: «Жозетт и Рене». Невероятно, но факт. «Меня зовут Рене», – под­твердил супруг, не обращаясь ни к кому конкретно. «Час от часу не лег­че», – буркнул я. Жена бросила на него усталый взгляд, который следовало понимать как: «Помолчал бы, а то вечно лезешь». Я вдруг сооб­разил, кого он мне напоминает: господина Плюса из рекламы Бальзена. Может, это он и был? Я обратился к его жене: не доводилось ли им в про­шлом сниматься на вторых ролях? Нет, никогда; оказалось, они колбас­ники. Похоже, между прочим. Итак, весельчак наш держал некогда кол­басную лавку (в Кламаре, уточнила супруга), паршивый магазинчик, где отовариваются лишь бедняки, которых он и забавлял своими остротами.

Затем следовали еще две супружеские пары, невыразительные внеш­не и, вероятно, как-то связанные между собой. Может, уже отдыхали вместе? Или познакомились за брекфестом? На этой стадии путешест­вия не разберешь. Начнем с наиболее несимпатичной. Супруг слегка на­поминал Антуана Вештера[4]в молодости, если такое можно вообразить, но только шатен, и бородка аккуратно подстрижена; в сущности, он напоминал не столько Антуана Вештера, сколько Робина Гуда, хотя чувст­вовалось в нем и что-то швейцарское. Одним словом, никого он не напо­минал – обыкновенный кретин. Не говоря уже о жене: серьезная, в комбинезончике, добропорядочная молочница. Наверняка эти двое уже произвели на свет себе подобных, подумал я; оставили, небось, ребеноч­ка у бабушки где-нибудь в Лон-ле-Сонье. Вторая пара, постарше, произ­водила более приятное впечатление. Он, тощий, усатый, нервный, представился мне как натуропат и, видя мое невежество, пояснил, что врачует травами и другими натуральными, по возможности, средства­ми. Она, невысокая, сухонькая, работала в социальной сфере, занима­лась в Эльзасе трудоустройством лиц, имеющих судимость; вид у обоих был такой, будто они не трахались уже лет тридцать. Супруг, похоже, расположился побеседовать со мной о пользе натуральных методов лечения; почувствовав, что не вынесу, я отошел и присел на банкетку. Отсюда чета колбасников мешала мне хорошенько рассмотреть трех ос­тавшихся участников группы; мужчина по имени Робер – пятидесяти­летний жлоб с необъяснимо жестким выражением глаз; затем женщина таких же лет, бывалая, с обрамленным черными кудрями недобрым и од­новременно вялым лицом – она звалась Жозианой; и, наконец, женщи­на помоложе, лет двадцати семи, не больше, незаметная – она подобост­растно следовала за Жозианой и именовалась Валери. Ладно, разберемся по ходу дела, время есть, мрачно бухтел я себе под нос по до­роге к автобусу. Я заметил, что Сон, не отрываясь, смотрит на список пас­сажиров. Лицо ее напряглось, губы непроизвольно шептали какие-то слова, в них угадывалось смятение, чуть ли не страх. Оказалось, что нас тринадцать; таиландцы очень суеверны, больше даже, чем китайцы; в нумерации этажей и домов им случается перескакивать с двенадцатого на четырнадцатый, лишь бы избежать числа тринадцать. Я сел на левую сторону в центре салона. Во время групповых поездок экскурсанты, как правило, осваиваются очень быстро: для спокойствия важно только по­раньше занять место и держаться его, можно даже положить на него ка­кие-нибудь свои вещи, словом обжить.

Учитывая, что автобус был на три четверти пуст, я немало удивился, когда Валери села рядом со мной. Двумя рядами дальше Бабетт и Леа на­смешливо зашушукались. Заткнитесь, сучки. Я исподволь разглядывал со­седку: длинные темные волосы, лицо – не знаю, как и сказать, – неброс­кое, в общем; не красавица и не дурнушка. Я напряг свои мыслительные способности и промямлил: «Вам не слишком жарко?» – «Нет, нет, в авто­бусе нормально», – ответила она быстро и без улыбки, видимо испытав облегчение от того, что я начал разговор. А между тем глупее вопроса и придумать невозможно: в автобусе стоял чудовищный холод. «Вы уже бы­вали в Таиланде?» – спросила она, умело поддержав беседу. «Да, один раз». Она замерла в ожидании, приготовясь выслушать интересный рас­сказ. Рассказать ей о моей первой поездке? Лучше не сейчас, потом как-нибудь. «Было хорошо…» – выдавил я из себя наконец, стараясь компен­сировать банальность фразы задушевностью тона. Она удовлетворенно кивнула. Тут я сообразил, что девушка эта нисколько не зависела от Жозианы; покорность была ее натурой, и, может, она как раз искала себе но­вого хозяина; может, Жозиана ей надоела – та, кстати, сидела впереди, через два ряда от нас, с остервенением листала путеводитель «Рутар» и злобно поглядывала в нашу сторону. Просто песня! Сразу за причалом Пэйаб лодка свернула направо в Кхлонг-Самсен, и мы попали в совершенно иной мир. Люди жили здесь так же, как и сто лет назад. Вдоль канала стояли домишки из тика на сваях; под навесами ду­шилось белье. Женщины глазели на нас из окон, другие, увидев нас, от­рывались от стирки. Между сваями барахтались в воде ребятишки, они махали нам руками. Повсюду буйствовала растительность, пирога наша продиралась сквозь заросли водяных лилий и лотосов; жизнь била клю­чом. Любое свободное пространство на земле, в воздухе или воде мгно­венно заполнялось ящерицами, бабочками, карпами. Хотя приехали мы, как сообщила Сон, в разгар сухого сезона, атмосфера была безна­дежно перенасыщена влагой.

Валери сидела рядом со мной, от нее веяло глубочайшим покоем. Она махала рукой старикам, курившим трубку на балконе, купающейся ребятне, стирающим женщинам, а те отвечали на ее приветствия. Наши экологи тоже расслабились, и даже натуропаты выглядели более умиро­творенными. Нас окружали лишь тихие звуки да улыбки. Валери повер­нулась ко мне. Я чуть было не взял ее за руку, но удержался, сам не знаю почему. Лодка замерла: на короткое мгновение мы погрузились в веч­ность счастливого дня; Леа с Бабетт и те смолкли. Они ловили кайф, как потом, уже на пристани, объяснила Леа.

Во время осмотра храма Утренней Зари я подумал, что надо бы най­ти открытую аптеку и купить «виагру». На обратном пути я узнал, что Ва­лери родом из Бретани – ее родители владели раньше фермой в Трегорруа; сам же я не находил, что ей сказать. У нее было умненькое личико, но мне не хотелось вести умных разговоров. Мне нравился ее нежный голос, прилежный вид, движение ее губ; я представил себе, как горячо у нее во рту и как она с готовностью глотает сперму любящего друга. «Се­годня было хорошо…» – пробормотал я наконец от безысходности. Я отвык от людей – слишком долго жил в одиночестве – и теперь не знал, как подступиться. «Да, хорошо…»– согласилась она без претензий – славная девушка. Тем не менее, когда автобус подъехал к отелю, я ринул­ся в бар.

После трех коктейлей я пожалел о своем поведении на экскурсии и вы­шел в холл. Было семь часов вечера, из нашей группы никто еще не спу­стился. За четыреста бат желающие могли получить ужин с «традицион­ными тайскими танцами» – встреча в восемь. Валери, конечно, пойдет. Лично я уже имел некоторое представление о традиционных тайских танцах, поскольку три года назад совершил тур «Классический Таиланд, от 'Розы Севера' до 'Города Ангелов'», организованный фирмой «Куони». Неплохой, между прочим, тур, только дороговатый и жуть какой культурный: все участники с высшим образованием. От них не ускольза­ло ничего: ни тридцать две позы Будды в Раттанакосине, ни различия между тайско-бирманским, тайско-кхмерским и собственно тайским сти­лями. Без «Синего гида» я постоянно чувствовал себя смешным и вернул­ся из поездки измученным. Между тем я начинал ощущать настоятель­ное желание потрахаться. В нарастающей нерешительности я кружил по холлу и вдруг увидел надпись "Оздоровительный клуб " с указателем на нижний этаж.