• Маруева – дипломат ультракласса, это редчайший дар! Благодаря ей стали возможными многие проекты, заменены опыты в вузах. Столько всего было за эти годы… Помню, как ночевали в ноябре в неотапливаемом сарае, когда перевезли оставшихся после отмены корриды коров… Снаружи Лена – астеник, хрупкая, тоненькая фигурка, внутри – терминатор:). Способна выдерживать длительные переезды, физические нагрузки, бесконечные «переговоры на высшем уровне».

• Сабинин 25 лет жизни отдал своему кошачьему приюту. На момент моего появления в его жизни их было 38 – спасённых из разных мест, здоровых и больных, до этого было ещё больше – часть уже отжила свой срок, многие дожили до 18 лет. 8 кошек были спасены из промороженной машины, которая ехала на живодёрню, 5 – от умершей бабушки, других подбирал с улиц, подбрасывали – стерилизовал, лечил, возил по врачам. Десятки толстых тетрадей с именами кошек и препаратами, периодичностью и дозировками уколов, таблеток – напротив имени каждой, чтобы не ошибиться. Им оборудовали загородный дом с печкой, весь участок – всё продумано до мелочей: «здесь они греются на солнце», «тут у них тенистая лужайка». Он никогда и нигде об этом не говорил, запрещал даже по телефону называть адрес: панически боялся за их жизнь. Приезжал оттуда только наездами на акции, передачи, конференции – и в тот же день обратно. 4 часа туда – 4 обратно. Одно и то же на протяжении четверти века. Неподъёмный рюкзак, 4,5 км пути, ручная пила – ни заболеть, ни отъехать, ни помереть… До ближайшего магазина – 4,5 км. Жизнь аскета – сухарики с вареньем и чай. Утром убрался – вечером всё сначала. Я была поражена: никаких сетований на жизнь, абсолютное терпение и смирение, даже когда много раз разнимал и отчитывал дерущихся котов.

Любили они его беззаветно. Как только ещё подходил к общей калитке – бежали навстречу, облепляли как виноград. За все эти годы он ни разу не срубил ни одного живого дерева, выискивал по лесу сухие, возил издали на санках, научил меня распознавать их даже зимой.

• В пятом классе я мечтала стать ботаником, путешествовать по всему миру, восхищаться красотой цветов. У меня даже возникло грандиозное предложение: огородить полкомнаты, засыпать землей и устроить ботанический сад. Родители не разделили мой восторг…

• Из-за того, что я дико общительный человек и за жизнь обросла массой друзей и знакомых, Москва становится маловатой: в какое время не зайдёшь в метро или электричку (машины я сильно недолюбливаю) – везде знакомые лица.

• Нелюбовь к машинам проснулась рано. Ещё будучи ребёнком, я часто видела сцены, когда они заезжали на клумбы, топтали траву и цветы, и я писала на асфальте мелом аршинные буквы: «Уберите машины!!!»

• Очень люблю хохмить и прикалываться, получаю от этого огромное удовольствие, в своём дворе снискала славу увеселителя № 1. Один раз проходила с родителями возле дома, и вдруг из толпы кто-то протяжно попросил: «Ир, повесели…». У родителей – брови домиком: «Ты что, шутом гороховым здесь работаешь?!»

• В студенческие годы веселились так, что после этого в квартире можно было капитальный ремонт делать. Разбитой оказывалась даже люстра.

• Меры я не знала никогда и ни в чём. Если нравится музыка – могу послушать 1000 раз подряд, нравится фильм – буду смотреть каждый день. Нравится книга – запоминаю наизусть целые страницы, благо память феноменальная. Тащиться умудряюсь и от отдельных интонаций, и от отдельных аккордов.

• Я очень эмоционально смотрю фильмы, через минуту – я уже внутри экрана. Подруга однажды сказала: «Да-а-а, видела бы ты себя со стороны… На экран уже можно не смотреть – всё отражается у тебя на лице. Пожалуй, это даже гораздо интересней фильма!»

• Раньше я придерживалась позиции любой ценой удерживать людей внутри организации. Подстраиваться под сложные характеры, жертвовать своим спокойствием, терпеть бесконечную критику и т. д. Сейчас я осознала, что мне это мешает работать, я заваливаю проекты. Если на чашечках весов взвесить – дело для меня важней. Поэтому сейчас если человек начинает бузить, а возможностей изменить ситуацию со своей стороны я не вижу – расстаюсь. Хотя как человек, а не руководитель организации, я, скорее всего, поступила бы иначе.

• Обучаюсь я всегда по бразильской системе. Села на велосипед в пятом классе – сразу же на проезжую часть, в поток машин. Училась плавать, заболталась с одноклассницей и переплыла пруд. Хотела удивить подругу – за неделю научиться сносно играть на гитаре, превратила пальцы в кровавое месиво (хотела вообще расплющить молотком, когда баррэ не бралось:), своего добилась.

• Напрягаюсь делать что-то в неосознанке, не понимая смысла. В третьем классе спрашивала бабушку, в чём состоит выбор при голосовании, если на двери подъезда висит лицо одного кандидата. В седьмом отказывалась бить яйца на Пасху, потому что никто не смог мне объяснить, зачем это надо делать.

• Я не космополит по своей природе, «страна берёзового ситца» очень коррелирует с моей ментальностью, в другой системе я себя просто не представляю. Рациональности ноль, эмоций бездна, наивность, доверчивость, скромность до комплексанутости, жертвенность – всё мне сильно импонирует. Так что, «если крикнет рать святая» – «я скажу…».

• Предпосылки к моему вегетарианству создавались, видимо, задолго. Когда в 6 лет меня попросили в деревне поймать цыплёнка, и я, не подумав, хотела это сделать, то, как только протянула к нему руки – в глаз укусил огромный шмель. Глаз дико распух и не открывался, «монгол шуудан» продолжался две недели. Урок был усвоен.

• При соприкосновении с жестокостью у меня происходит всегда одна и та же реакция: снаружи я изображаю жизнь, а внутри замедляется время, я начинаю падать, руки-ноги ватные, в голове как заезженная пластинка крутится одна и та же увиденная сцена. А дальше – мучительное перебаливание её днями, неделями, месяцами. Из памяти эта информация не стирается никогда.

• Чувство жалости является для меня привычным состоянием, но часто оно доводит до полного исступления, когда у меня рождается несогласие со всем, что меня окружает – не только с настоящим, но и прошлым. Все кажутся несчастными, я пытаюсь каждому помочь, но на всех меня не хватает, я начинаю задыхаться… Выходить из этого «запоя» помогают жёсткие темпы работы, когда я убеждаю себя в том, что каждым своим шагом я приближаю другое время.

• Терпеть не могла выступать перед большими аудиториями, в помпезной обстановке, быть на виду – и на тебе! – именно в это жизнь и окунула. Моё – это задушевный разговор тет-а-тет, с оголением наизнанку и абсолютной искренностью. Первые интервью выглядели так: я бормотала что-то в полуобморочном состоянии, пытаясь заполнить затянувшиеся паузы…

• Нелюбовь к выходам на сцену закончилась однажды курьёзом. Ветврачи решили на крупном мероприятии наградить меня за нашу кампанию в их защиту по «кетаминовому делу», о чём меня предупредили за 15 минут. Я психанула и умудрилась выпалить: «Знала бы – не защищала бы вовсе!»

• Стараюсь быть дипломатом, но один раз крышу снесло капитально. Поехали всем руководством организации в один вуз вести переговоры о внедрении альтернатив, зав. кафедрой назначил нам встречу. Проходя по коридору, я увидела на стендах Декарта, чьё имя я вспоминаю с содроганием (Декарт считал животных механизмами), а вокруг – красочные рассказы про его «достижения». Я уже поднакрутилась… В кабинете слово за слово подходим к самой теме – ОНО начинает рассказывать про раздражение нерва, которое не покажешь на человеке… Дальше помню смутно, кровь прилила к голове, а я в такие моменты шкафчики умудряюсь переворачивать. Короче говоря, возвращались домой в разных троллейбусах.