Она встала и посмотрела на настенные часы. Пять минут двенадцатого. Утром об убийстве в соборе сообщат по радио, в газетах новость появится лишь в вечерних выпусках.

В комнате ожидания пахло свежезаваренным кофе, но отец не притронулся к чашке. В мусорном ведре лежало несколько носовых платков. Он сидел с покрасневшими глазами на деревянной скамье и смотрел на стену перед собой. Пальцы барабанили по подлокотнику. Увидев Сабину, он вскочил.

— То, что мне рассказали твои коллеги, — это правда?

Сабина кивнула.

— О господи, Белочка! — Плача, он прижал Сабину к груди, и в следующий момент ее злость и ненависть к отцу испарились. — Мне так жаль, — всхлипывал он. — Твои коллеги хотят меня допросить.

Она высвободилась из его объятий.

— Папа, это не допрос… просто несколько вопросов.

— Что я должен им рассказать?

Это просто невероятно! Какой глупый вопрос! Таким беспомощным она своего отца еще не видела.

— Правду, конечно, — сказала Сабина.

— Правду? Я знаю, как это будет, — фыркнул он. — Как только я упомяну, что уже два дня в курсе похищения твоей матери, меня обвинят в содействии в убийстве, потому что я ничего не предпринял. Не секрет, что мы два года вели «войну роз» и с тех пор находились в ссоре. Да я из этого не выкарабкаюсь.

— Отец! — Сабина начинала паниковать. — Ты должен рассказать правду. Ничего не скрывай, мне все равно это станет известно. — Она насторожилась. — У тебя ведь есть алиби на этот вечер?

Он пожал плечами.

— Сегодня утром я приехал в Мюнхен в надежде, что парень снова позвонит. Но он не давал о себе знать весь день, только вечером… А квартира твоей матери оказалась взломана.

Сабина схватила отца за руку.

— Ты был там? Ты ведь ни к чему не прикасался?

— Я… я не знаю. — Он махнул рукой.

В этот момент дверь открылась, и вошел Валнер.

— Господин Немез?

Отец Сабины глубоко вздохнул и выпрямился, словно пытаясь сохранить самообладание.

— Мы должны снять у вас отпечатки пальцев, это стандартная процедура, — объяснил Валнер. — И потом у нас будет несколько вопросов.

Сабина заметила, что отец оцепенел, а его взгляд стал холодным.

Пока с отцом беседовали, Сабина наведалась в бюро своего начальника. Колонович, которому скоро должно стукнуть пятьдесят, был великаном с широкими плечами, горчичного цвета волосами и бородой. Из-за морщинок и кругов вокруг глаз он выглядел старше своих лет. Иногда — например, сегодня — своим телосложением и сонорным голосом он напоминал бога Зевса. Нацепив очки для чтения, Колонович рассматривал пачку фотографий. Рядом с ним за столом сидел Симон. Они обсуждали это дело.

Когда Сабина кашлянула, Колонович поднялся и направился к ней. Взял ее руки своими лапами.

— Бина, мне очень жаль. Если хочешь, кто-нибудь из коллег отвезет тебя домой. Я дам тебе два дня отпуска.

— Спасибо, но сейчас я должна чем-то себя занять, иначе свихнусь.

Колонович кивнул:

— Ладно. Симон собирается осмотреть квартиру твоей матери. — Он бросил на коллегу взгляд. — Бина, откуда ты вообще узнала, что твою маму похитили?

Это был главный вопрос, который занимал всех. Она надеялась, что отец ничего не утаил и не пытался приукрасить.

— Мне сообщил отец.

Колонович не хотел мучить ее дальше.

— Ясно, — пробормотал он. — Скоро мы будем знать больше.

— Я поеду с Симоном в квартиру, — заявила она.

— Нет, он займется этим один.

— Это отвлечет меня, — возразила Сабина.

— Бина, я сказал — нет; а теперь марш отсюда!

Скрестив руки на груди, Сабина ждала перед машиной Симона. Около часа ночи температура воздуха была плюс пять градусов.

Симон поставил чемодан рядом с автомобилем и провел рукой по коротким светлым волосам.

— Так и знал, что ты здесь появишься.

— Общая входная дверь никогда не запирается, но на квартирной надежный замок. — От отца Сабина знала, что дверь взломали, но все равно вытащила, гремя, связку ключей. — Тебе понадобится поднять с постели управляющего, а в такое время это вряд ли удастся.

Он кивнул.

— Ладно, залезай, но шефу ни слова.

Можно не сомневаться, она ничего не расскажет.

Через двадцать минут они приехали на Винцерштрассе в Западном Швабинге. Симон припарковался перед четырехэтажным жилым домом из желтого кирпича с искусной лепниной. Лунный свет проникал сквозь листву деревьев, кованый забор отбрасывал короткие тени на тротуар. У Сабины сдавило грудь, когда они с Симоном — у каждого в руке тяжелый чемоданчик — открыли железную калитку и направились к дому. Все как при любом выезде на место преступления — и все равно ей казалось, что она просто навещает маму. Такой знакомый путь. Мусорный бак в нише, ржавый велосипед под навесом, таблички с именами на домофоне. Сабина толкнула дверь, которая со щелчком открылась.

Симон последовал за ней по лестнице на мансардный этаж. В воздухе стоял спертый запах фритюрного масла. Из-за одной квартирной двери раздавались приглушенные звуки работающего телевизора. Завтра утром Симон должен будет опросить жильцов, большинство из которых Сабина знает лично.

Мамина квартира единственная на верхнем этаже. Оставшаяся часть стропильной фермы находилась в открытом доступе. Летом здесь часто развешивали сушить одежду. Из-за многочисленных уклонов и скосов крыши почти все шкафы, комоды и стеллажи в квартире были сделаны на заказ — и оплачены отцовскими алиментами, которые мама получала после развода.

Не думай о родителях! Сегодня ночью это просто место преступления, как любое другое.

— Все в порядке? — спросил Симон.

— Да. — Сабина еще не до конца осознала, что ее матери больше нет в живых. Наверняка эти чувства накроют ее позже и куда сильнее. Но сейчас она была словно в трансе и хотела поскорее заняться расследованием.

— Что тебе удалось найти в соборе? — спросила она.

Симон, тяжело дыша, поднимался рядом с ней по лестнице.

— Никаких отпечатков на ведре, трубке, воронке или цепях. Я уверен, что убийца не оставил ничего на органе и взломанной двери.

— Возможно, на трупе.

— Бина, ты знаешь, сколько стоит вапоризация, и до сих пор мы практически никогда не находили отпечатков пальцев на коже.

— Но мы могли бы попробовать.

— Поговори с судмедэкспертом, — предложил Симон. — Труп повезли в отделение патологической анатомии. Сегодня ночью дежурит доктор Хирншаль.

О господи! Этот старый скряга никогда не согласится на вапоризацию, пусть даже на столе для вскрытия окажется его собственная мать. Он постоянно затягивал с исследованиями. Коллеги из отдела по расследованию убийств уже неделю ждали патологоанатомического заключения по трем чехам-гастарбайтерам, которые сгорели в автофургоне на шоссе. У Сабины был единственный шанс: она должна поговорить с прокурором. Но предварительная информация по делу