Как только шлюпка подошла к правому борту канлодки, я бросил наверх веревку, чтобы вахтенный закрепил конец, а сам руками о забортный трап погасил скорость и вторым концом привязал к нему лодку. К нам уже спускалось два моряка, сверху поглядывал офицер в звании мичмана, поэтому часто кланяясь русским морякам, я тихо сказал ближайшему на русском языке:

— Я, Максим Ларин. Отведи меня к командиру «Маньчжура».

Тот несколько удивлённо покосился на меня, рассматривая лицо, потом на казаков, убеждаясь, что мы славяне. Один из казаков, Рустем Закиров, из казанских татар, улыбнулся белозубой улыбкой и негромко спросил:

— Что, не веришь? Из Японии мы. Из плена бежали. Его благородие выручил, освободил.

— Делайте вид что всё идёт как и прежде, мы китайские рыбаки, привезли вам рыбу и рис, а ты проводи меня к капитану корабля, — быстро велел я.

— А шлюпка-то корабельная… Прошу за мной, — припросил тот и пока второй осматривал корзины и два мешка с рисом на дне лодки, мы поднялись по трапу на палубу «Маньчжура».

Матрос первым с немалой ловкостью и сноровкой взлетел наверх и что-то шепнул на ухо встревожившемуся офицеру, тот сверху не мог не заметить наше общение. Судя по округлившимся глазам мичмана, матрос с ходу выдал кто мы. В принципе правильно сделал. Передав меня с рук на руки своему вахтенному офицеру, тот по приказу быстро вникшего в суть дела мичмана поспешил дальше изображать обычную суету при покупке продовольствия. То есть спустился в нашу шлюпку помогать напарнику. Я продолжал изображать китайца, то есть кланялся всем подряд, офицерам глубоко, унтерам, уже меньше, но мы всё же добрались до каюты, что занимал исполняющий обязанности капитан канлодки. Кстати, не каюту капитана, Краун до сих пор числился её реальным командиром, а старпома.

Пока мы шли, мичман, не смотря на мои маскировочные действия, из команды похоже так никто и не понял что я не китаец, то есть не местный, всё же не удержался и при возможности, когда не было свидетелей, быстро спросил:

— Скажите, а вы действительно тот самый Максим Ларин?

— Что значит тот самый? — заинтересовался я, разгибаясь у двери в каюту. Мы уже спустились вниз, так что надобность в маскировке отпала.

— Тот самый что потопил броненосцы Того в первый день войны и навёл панику в Сасебо чуть позже. Все газеты только об этом и пишут. Тот немецкий журналист, что с вами был, сейчас стал самым знаменитым в своей братии. После вас конечно.

— Если броненосцы и Сасебо, то тот самый, — поправляя одежду, кивнул я.

— А где вы пропадали этот месяц? Никаких слухов о новых сражениях не было, только заметки о ваших действиях в Сасебо и после. Недавно вышла последняя заметка с теми приключениями, где участвовал тот немецкий журналист. На этом всё. Больше слухов.

— В Японии жил, изучал противника так сказать изнутри. Заодно освободил лагерь военнопленных с нашими парнями. Угнал из столичного порта Токио японский крейсер, бывший английский «Талбот», ну и угольщик. По пути досмотрел четыре английских судна, все везли контрабанду, снял команду и потопил их. Ещё три японских без досмотра пустил на дно. Сейчас у меня проблемы с недостатком команды и я планировал её решить за ваш счёт. Поэтому и прибыл в Шанхай. Это реально? Люди у вас есть? Беру только добровольцев. Могу обещать море приключений, и если повезёт то и славу.

— Надеюсь, командир решит этот вопрос. Мичман Богданов к вашим услугам. Если что, я первый из добровольцев.

— После меня, — сказал молодой мужчина в накинутом сюртуке с погонами лейтенанта, что открыл дверь. — Вы так «шептались» что я всё слышал… Лейтенант Лазарев к вашим услугам. Наслышан. Прошу.

Лейтенант посторонился, и мы с мичманом прошли в его надо сказать не такую и большую каюту. Однако это не помешало нам устроиться с некоторыми удобствами.

Исполняющий обязанности капитана очень желал услышать мои приключения, однако я напомнил, что долго задерживаться не могу, это может вызвать подозрения у возможных наблюдателей. А они точно есть. Поэтому при возможности хотелось бы закончить побыстрее. Однако и уйти без рассказа я не мог. Лейтенант вызвал других офицеров, даже того что был вахтенным ночью и спал, в каюте сразу стало тесно, шесть офицеров и я. Кроме и. о, остальные были мичманами, лейтенантов Краун с собой забрал, как и расчёты тяжёлого калибра. Парни понимали, что могут простоять тут всю войну и честно говоря, желали повоевать, тем более обо мне какие только слухи не ходили.

В общем, когда офицеры собрались, я достаточно кратко, без особых подробностей описал свои приключения. Даже упомянул то, что встречался с выздоравливающим Того в японском госпитале и мы неплохо поболтали. Про подарки ему и императору тоже упомянул, не видя в этом ничего такого. Описание подарков вызвало у офицеров одобрительные улыбки. Они посчитали их щелчком по носу императора. Потом я коснулся проблем с «Отроком» и американцем. У меня действительно не хватало команды, вот я и решил её решить за счёт «Маньчжура».

Лазарев что большей части моего рассказа пребывал в задумчивости, я его сразу озадачил своей просьбой, прикидывал, сколько людей и офицеров может дать. Так что когда я закончил, и достал из-за пазухи запечатанный сургучом мой доклад по последним действиям, он принял его на руки, молча кивнув, соглашаясь передать через наше консульство в Шанхае дальше, то озвучил:

— Знаете, Максим Евгеньевич. Я прикинул все возможности пополнения ваших кораблей специалистами и выходит вот что. Самый минимальный для ухода за нашим кораблём экипаж может быть в количестве семнадцати матросов при трёх кондукторах и одном офицере. Получается с борта можно снять восемьдесят шесть матросов, одиннадцать кондукторов и пять офицеров.

— Отлично, — широко улыбнулся я. — Я, честно говоря, на меньшее рассчитывал.

— Это ещё не всё. Кроме «Маньчжура» в порту Шанхая стоят два наших грузовых судна. Они тоже интернированы. Есть возможность и с них снять часть экипажей, тем более они штатные. Беседу с капитанами я возьму на себя.

— Я так понимаю, Андрей Олегович, что вы тоже идёте? — уточнил я. — Вы можете это сделать? Да и кто после вас остаётся?

— Да, я решил пойти с вами. Покинуть нашу канлодку могу. Напишу приказ о назначении одного из мичманов исполняющим обязанности и уйду с вами. Влетит, конечно, но позже. А вот по поводу того кто останется, я долго думал и решил пустить выбор на волю случая. Жребий.

— Это без меня, времени не осталось.

— Согласен.

Мы достаточно быстро обговорили, как я буду снимать экипаж с «Маньчжура», намекнув, что среди моряков стоит отобрать добровольцев. Все кто не желает войны, мне не нужны, пусть остаётся тут и несут тихую и спокойную службу. В общем, после обсуждение порядка принятия добровольцев, я покинул каюту Лазарева, меня сопровождал к лодке тот же офицер, всё для маскировки, после чего мы отчалили и на вёслах пошли обратно к стоянке джонок. Дальше уже не моя работа, надеюсь, Лазарев справиться, было видно, что ему до тошноты надоела стоянка в порту, и ему хотелось действий. В принципе в том же состоянии были и мичманы, а тут такой луч надежды в моём лице. Теперь понятно, почему они зачитывали до дыр газеты с заметками Эриха о наших приключениях.