Та категория военнослужащих, которая в дореволюционной России именовалась унтер-офицерами, а с июля 1943 г. именуется в нашей стране сержантами (сержантским составом), в 1924-м – сентябре 1935 г. называлась «младшим начальствующим составом», а с 26 сентября 1935 г. по июль 1943 г. – «младшим командным и начальствующим составом». Мы будем именовать ее (как применительно к периоду до 26 сентября 1935 г., так и применительно к периоду с 26 сентября 1935 г. по июль 1943 г.) младшим комсоставом (младшим командным составом, младшими командирами) и лишь в отдельных случаях – младшим комначсоставом: подавляющее большинство военнослужащих этой категории, оказывающихся в поле нашего зрения, занимало именно командные должности – командира отделения и помощника командира взвода.

И, наконец, напомним про обстоятельство, игнорируемое сейчас практически всеми отечественными исследователями: в конце 1939 г. слово «Рабоче-Крестьянская» из официального наименования Красной Армии исчезло, и с конца 1939-го по март 1946-го (когда было заменено на «Советская» и слово «Красная») эта армия именовалась просто Красной. Соответственно использовать для обозначения Красной Армии этого периода аббревиатуру «РККА» нельзя. (С весны 1940-го вошла в обиход аббревиатура «КА», но сфера ее употребления была весьма ограниченной, и пользоваться ею мы не будем.)

Для изучения уровня выучки РККА в этот период мы располагаем прежде всего докладами-самоотчетами командующих войсками военных округов и начальников центральных управлений РККА на заседаниях Военного совета при наркоме обороны (в дальнейшем – Военный совет) 21–27 ноября 1937 г. и отчетами об итогах боевой подготовки в 1937-м БВО, ОКДВА, родов войск ОКДВА и 18-го и 20-го стрелковых корпусов ОКДВА (в дальнейшем – годовые отчеты или отчеты за такой-то год). Напомним, что при анализе таких источников мы будем исходить из того, что все отмеченные в них недостатки существовали в действительности (возможно, даже в бо́льших масштабах), а информация о достижениях требует проверки. Для этой последней можно использовать материалы проверок ряда подразделений, частей и соединений Киевского, Белорусского, Московского (МВО) и Ленинградского (ЛВО) военных округов.

А. Общевойсковые, пехотные и танковые

Оперативно-тактическое мышление. Общей характеристики его уровня во второй половине 37-го обнаруженные нами источники не содержат. В составленном в октябре 1937 г. годовом отчете ОКДВА (за подписью временно исправляющего должность начальника 2-го отдела штаба армии полковника В. Нестерова) утверждалось, что подавляющее большинство командиров-дальневосточников достаточно быстро и правильно разбираются в обстановке и принимают решения, однако в самих решениях «очень часто сквозит схематизм. Воюют по уставам, а не по обстановке [напомним, что в насыщенном разнообразной техникой бою 30-х гг. обстановка менялась так часто, что всех ситуаций не могли предусмотреть никакие уставы. – А.С.]». Столь необходимая в динамично развивающемся бою инициативность у «целого ряда» командиров ОКДВА была согласно отчету «невысока», а командиры отделений сплошь демонстрировали «малоинициативное» поведение. И неудивительно: у комсостава, признавалось в отчете, нет «широкого тактического кругозора, облегчающего понимание сущности современного, сложного, общевойскового боя»1.

А в БВО, согласно его годовому отчету (подписанному новым командующим войсками округа командармом 1-го ранга И.П. Беловым 15 октября 1937 г.), «общим слабым местом» командиров и штабов было и «медленное принятие решений»2. Понятно, что к инициативным действиям такой комсостав способен был мало – и единственные сохранившиеся от второй половины 37-го материалы проверок частей БВО с таким выводом вполне согласуются. Проверив 18–29 августа 1937 г. боевую подготовку частей 37-й стрелковой дивизии и 156-го стрелкового полка 52-й стрелковой, командир 23-го стрелкового корпуса комдив К.П. Подлас, командиры его штаба и представители Управления боевой подготовки РККА (УБП РККА) убедились, что командиры взводов при изменении обстановки теряются и инициативы не проявляют… Обращает на себя внимание и порочность оперативного мышления командующего одной из двух армий, которые действовали на прошедших21—24 сентября 1937 г. в районе Бобруйск – Гомель маневрах БВО. Организуя разгром выдвигавшейся для нанесения контрудара группировки «синих», командарм «красных» не использовал предоставившуюся возможность бить врага по частям, не создал ударный кулак и вводил свои войска в бой по частям. В результате решительного успеха его действия не имели.

У комсостава ЛВО оперативно-тактическое мышление зачастую просто отсутствовало! На сентябрьских окружных маневрах, отмечал 21 ноября 1937 г. на Военном совете командующий войсками округа командарм 2-го ранга П.Е. Дыбенко, выявилось, что «в большинстве случаев отсутствует замысел у командира», что командир «не ставит вопрос, чего он хочет»… Кроме того, указал Дыбенко, «сейчас многий комсостав [так в тексте. – А.С.] иногда не умеет сделать быстро и правильно анализ обстановки»3. А следовательно, даже при наличии стремления принять решение это последнее могло оказаться не только запоздавшим (как в ОКДВА или БВО), но и неверным…

В Сибирском военном округе (СибВО) командиры, точно так же, как и в Ленинградском, подчас вообще не умели принимать решения. «[…] В ряде случаев, – рассказывал на том же совете 22 ноября новый комвойсками СибВО комкор М.А. Антонюк, – хорошие [? – А.С.] командиры действуют только по приказу, часто даже не зная, что и как делать […]»4. А вот в Харьковском округе (ХВО) решения даже на встречный бой – требовавший быстроты и инициативы как никакой другой – большинство командиров принимали быстро и правильно5. Этому утверждению, сделанному на том же заседании командармом 2-го ранга С.К. Тимошенко, следует, по-видимому, верить: во главе ХВО Семен Константинович оказался лишь в сентябре 37-го, и выдумывать не существовавшие там в действительности успехи ему не было еще никакого смысла. Подобные выдумки в тот момент прибавили бы лавров не ему, а его предшественнику – арестованному 21 августа командарму 2-го ранга И.Н. Дубо́вому…

Командующие войсками Киевского, Московского, Приволжского (ПриВО), Северо-Кавказского (СКВО), Закавказского (ЗакВО), Уральского (УрВО) и Забайкальского (ЗабВО) военных округов интересующий нас сейчас вопрос в своих выступлениях на Военном совете не затрагивали. Но показательно, что, характеризуя три лучших по итогам учебного года стрелковых батальона МВО, их прямые начальники – прямо заинтересованные в показе товара лицом! – хороший уровень тактического мышления комсостава смогли отметить только в одном. Быстрые и тактически грамотные решения комбата и средних командиров, «смелые и инициативные решения» младшего комсостава – все это было тогда (да и то, если мы не имеем дело с приписками) лишь во 2-м батальоне 146-го стрелкового полка 49-й стрелковой дивизии6. И это среди лучших батальонов…

А в Среднеазиатском военном округе (САВО), если верить тому, что сказал 21 ноября 1937 г. на Военном совете его комвойсками комкор А.Д. Локтионов, значительная часть комсостава – и прежде всего старшего и высшего! – не усвоила требований современной войны даже теоретически. «Отсталость командного состава в области оперативной подготовки налицо», – утверждал Локтионов, имея в виду командиров и штабы дивизий и командиров полков (не проявлявших, в частности, стремления к смелому маневру и энергии при нанесении контрударов). А штабные командиры, указал он далее, не умеют даже «глубоко анализировать обстановку и делать правильные выводы»…7